Побег из концлагеря. "Непокорённые" (Невероятные побеги из фашистских лагерей смерти)

Побегов из нацистских концлагерей было мало, групповых – еще меньше, восстаний – можно пересчитать по пальцам. В истории Второй мировой войны успешное восстание в лагере смерти было только одно.

14 октября 1943 года заключенные лагеря Собибор смели ограждение, вырвались на волю и разбежались по окрестностям. Когда Гиммлеру доложили об этом, он приказал сравнять лагерь с землей: здания взорвать, землю распахать и засадить капустой. Организовал восстание советский офицер, лейтенант Александр Аронович Печерский.

Чем «лагерь смерти» отличается от концентрационного лагеря

Сразу после прихода к власти гитлеровцы начали создавать концентрационные лагеря, куда отправляли на «перевоспитание» противников режима. В 1938 году в СС решили, что руки десятков тысяч заключенных можно и должно использовать на благо государства. Лагеря стали исправительно-трудовыми.

Узники работали на строительных объектах Берлина и Нюрнберга, на военных предприятиях, каменоломнях, на шахтах. Средний срок жизни в концлагере составлял 9 месяцев. Кто-то мог прожить и дольше, а кто-то всего несколько недель.

В 1942 году началось создание спецлагерей (Sonderlager), предназначенных исключительно для уничтожения. Прибывшим объявлялось, что они прибыли в транзитный лагерь, из которого далее проследуют в трудовой. Всех раздевали и отправляли на «дезинфекцию» в душевые. Однако вместо водяных струй из распылителей вырывались клубы смертельного газа. Через 20 минут все было кончено.

«Душевые» открывали, трупы вытаскивали, специальными щипцами каждому открывали рот – искали золотые коронки, если находили – вырывали. Тела вывозили для уничтожения, «душевые» мыли и готовили к принятию новой партии обреченных.

Если в концентрационном лагере заключенный мог прожить от нескольких недель до нескольких месяцев, то в спецлагере через три часа от эшелона в несколько тысяч человек в живых не оставалось никого. Таких «фабрик смерти» было создано всего четыре: Треблинка, Хелмно, Белжец и Собибор.

Собибор

Этот лагерь располагался на юго-востоке Польши и представлял собой участок в лесу 600х400м, окруженный 3 рядами колючей проволоки, между которыми ходили двойные патрули. Вокруг лагеря – минные поля и вышки с пулеметами. Хотя Собибор и был лагерем уничтожения, не всем, прибывающим в него была только одна дорога – в газовую камеру. В лагере имелся контингент заключенных.

Эсесовцы не собирались лично таскать трупы из газовых камер и заниматься их «утилизацией». Брезговали лично осматривать рты мертвецов и не собирались заниматься уборкой «душевых» после каждой «акции». Все эти работы выполняла зондеркоманда, набираемая из прибывших на уничтожение, состав которой периодически обновлялся.

На территории лагеря находились столярная, слесарная, мебельная, сапожная и портняжная мастерские, обслуживавшие администрацию и охрану лагеря - в них также работали заключенные. Лагерь расширялся, велось строительство филиала, поэтому каждый раз, выстроив вновь прибывших, эсесовский офицер шел вдоль шеренги и вызывал: «Столяры, плотники, стекольщики – выходи».

Всего в лагере находилось около 500 заключенных. Никто из них не питал иллюзий о своей судьбе – рано или поздно они все отправятся в газовую камеру. Все мечтали о побеге. Горючей смеси не хватало только детонатора. В сентябре 1943 года в лагере впервые появилась группа советских военнопленных.

Их было всего 9 человек, но это были советские люди, фронтовики, многие из них были в плену не один год. Они прошли огонь и воду, держались отдельной группой и ходили строем. Узнав, что один из охранников побывал под советской бомбежкой и был ранен, каждый раз, проходя мимо него, они запевали песню сталинских соколов «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Главным в группе был лейтенант Александр Печерский.

Простой советский человек

Биография этого человека вызывает изумление. Ни до, ни после в ней нет ничего героического. 1909 года рождения, среднее образование, работал на каких-то хозяйственных должностях, руководил художественной самодеятельностью.

Он и офицером-то был условным: призванный в 1941 году он как грамотный получил звание интенданта II ранга (лейтенант) и служил в артполку делопроизводителем – отвечал за ведение и хранение документации. Какой уж тут военный опыт! Но видимо было в нем нечто, позволившее совершить подвиг, повторить который не смог никто.

В октябре 1941 года Печерский попал в плен. Долгое время ему удавалось скрывать, что он еврей, когда весной 1943 года это выяснилось, для него оставался один путь – в лагерь уничтожения. Но смерть обошла его. Его отправили в рабочую команду, сформированную из военнопленных-евреев. Когда надобность в команде исчезла, ее вместе с евреями из минского гетто отправили в лагерь уничтожения.

Когда по прибытию в Собибор предложили выйти имеющим рабочие специальности, Печерский сделал шаг вперед. Вслед за ним вышли все его товарищи. Их отделили от остальных и отвели в отдельный барак. Вечером Печерский узнал, что из 2.000 человек, прибывших в эшелоне, в живых остались только он и его команда.

Через несколько дней к Печерскому подошел человек и отвел его в сторону. «Мы знаем, вы, советские, думаете о побеге. Не отвечайте, все о нем думают. Бежать из лагеря невозможно. Но если даже ваша попытка удастся, многие из оставшихся здесь будут убиты. Подумайте об этом». Печерский колебался: говоривший вполне мог быть провокатором. Но потом решил, что в лагере смерти ему терять нечего и ответил: «Значит надо готовить не побег, а восстание, чтобы уйти могли все».

План Печерского

В ночных беседах сумасшедшая идея начала обретать очертания: «Смотрите, лагерь охраняют около 130 человек. Но только 20 из них являются немецкими эсэсовцами, а охрану по периметру несут вахманы – бывшие советские военнопленные, согласившиеся на сотрудничество с гитлеровцами.

Без офицеров привыкшие к беспрекословному подчинению вахманы не сумеют организовать достойный отпор восстанию. Надо только уничтожить руководство лагеря. Одновременно под разными предлогами заманиваем эсэсовцев в различные уединенные места и поодиночке всех убиваем.

Затем лагерь строится и идет к центральным воротам как будто на работы. По дороге нападаем на оружейный склад. Если получится его захватить – вступаем в бой. Если нет – пойдем напролом. Вокруг лагеря минные поля, но скорее всего в районе офицерского дома мин нет, поэтому прорываться будем здесь. Все надо сделать быстро, на все у нас полчаса, от силы час».

О подготовке восстания знали 60 человек, в суть плана были посвящены менее 10. Остальные заготовляли ножи, топоры чтобы убивать эсэсовцев, точили лопаты чтобы рубить проволоку и ждали сигнала.

Утром один из заключенных сообщил Печерскому: комендант лагеря и один из его заместителей уехали в отпуск. Выслушав, Александр ответил: «Передай всем: сегодня в 4 часа». Одного эсэсовца к 4 часам пригласили в сапожную мастерскую на примерку сапог, другого в портняжную – примерять пошитый для него китель, для третьего в столярной мастерской изготовляли шкафы, его пригласили прийти за ними тоже в 4.

Двух эсэсовцев пригласили на склад, где хранились вещи, изъятые у отправленных в газовую камеру: «Есть кожаное пальто, прямо на Вас!», одного пригласили к 4, другого к 4:30.

В начале пятого в столярную мастерскую, где находился Печерский прибежал один из боевой группы, отправленной в портняжную мастерскую. Оглянувшись, он вынул из под полы пистолет убитого эсэсовца и положил его на стол перед Печерским. «Ну что ж, - сказал Александр, - теперь у нас обратного пути нет».

Одна за другой прибегали связные и сообщали: «на вещевом складе убиты четверо», «в сапожной мастерской – двое», «в столярной – один», «телефонные провода перерезаны». Эсэсовцев резали ножами, душили, рубили топорами. Из 17 немецких офицеров, находившихся в лагере, 12 были убиты.

В руках восставших оказались 11 пистолетов и 6 винтовок. В половине пятого Печерский дал команду строить людей и выводить их к главным воротам. В центре лагеря начали собираться люди. Большинство ничего не знали, но что-то тревожное носилось в воздухе, многие плакали, прощались.

Рывок на свободу

Раздался выстрел. Это один из вахманов нашел труп убитого эсэсовца и поднял тревогу. Один из организаторов восстания крикнул: «Эсэсовцы перебиты! Сейчас или никогда!» Назначенная группа бросилась к оружейному складу. С пулеметных вышек открыли огонь, не давая возможности прорваться к . Часть людей бросились к центральным воротам, часть побежала к участку ограждения за офицерским домом.

Люди смяли часовых, заготовленными ножами резали вахманов, душили их голыми руками, бежали к колючей проволоке и рубили ее топорами и заточенными лопатами.

Заключенные прорвали ограждение в нескольких местах и бросились через минное поле к лесу. Раздались взрывы. Но погибшие своей смертью расчищали дорогу бегущим следом. Из 550 заключенных более 300 вырвались на свободу.

В течение двух следующих недель гитлеровцы искали беглецов. Многие были пойманы и расстреляны. Многие пропали бесследно. Но 53 участника восстания в Собиборе дожили до конца войны. Среди них был и Александр Печерский. Он воевал, был ранен, комиссован. Последние годы жизни прожил в Ростове-на-Дону и умер в 1990 году.

В советское время А. Печерский никак не был отмечен за свой подвиг, хотя на Западе ему ставили памятники, в его честь называли улицы, о нем снимали фильмы. Факт единственного успешного восстания в лагере смерти не попал на страницы учебника истории.

Только в 2013 году прервался заговор молчания. Имя героя получила одна из улиц в его родном Ростове-на Дону, а президент России подписал указ о награждении Печерского орденом Мужества (посмертно).

Концентрационный лагерь был чудовищным явлением войны, там погибли сотни тысяч людей. Но для некоторых узников концлагерь не стал смертным приговором. Для тех, кто осмелился на побег и выжил.

Самый первый
Побег из концлагеря Треблинка, пожалуй, самый известный. Летом 1943 года заключенные там евреи подняли восстание и части из них удалось бежать. По словам выживших, план был в том, чтобы захватить оружие, перебить всю охрану и освободить лагерь целиком. Конечно, этот план не удался, несколько винтовок удалось украсть, но в целом побег, начавшийся рано утром 2 августа 1943 года, был катастрофически плохо подготовлен. Для начала взорвали бочку с бензином, что было для охраны сигналом тревоги, а среди узников только создало сумятицу. Многие пожилые и истощенные не присоединились к восставшим. Большинство тех трехсот человек, кто, разорвав проволоку, бежал, были уничтожены с вышек. Нет точных данных о спасшихся – их единицы или немногие десятки. Ориентироваться в лесах бежавшие не могли, многие сразу попались. Лишь те, кто попытался бежать в одиночку и попал на добрых людей в польских деревнях, смогли выжить.

Самый знаменитый
Благодаря знаменитой книге «Большой побег» и одноименному фильму Джона Стёрджеса со Стивом Маккуином, Джеймсом Гарнером и Ричардом Аттенборо этот побег стал всемирно известным. Его подготовили военнопленные ВВС союзников – американцы, англичане, канадцы, австралийцы. Они проделали колоссальную работу. План побега осуществляли 250 человек с настоящей четкой и декоративной англосаксонской подготовкой. Руководителя побега Роджера Бушелла звали «Большой Икс», у каждого тоннеля было свое название – Том, Дик и Гарри. Заключенные работали год, было много трудностей и драматических событий. Туннель Гарри был готов в марте 1944 года. Тогда же и пришлось бежать, так как эсэсовское руководство распорядилось усилить довольно рыхлую систему безопасности лагеря. Собирались бежать 270 человек, но удалось это сделать только 76, 73 из которых были пойманы.

Самый успешный
Побег из концлагеря «Собибор» в последнее время широко освещается в прессе, выпущено несколько подробных книг. Этот эпизод считают самым успешным побегом из концлагеря. Однако и в нем много «белых пятен». Сразу по прибытии в лагерь, группа советских солдат-евреев, попавшая в рабочую команду, сразу стала искать пути побега. Офицера Александра Печерского другие заключенные, которые тоже давно и безуспешно вынашивали планы бегства, уговорили не предпринимать побег малой группой, так как остальных бы тогда расстреляли. Он согласился бежать всем лагерем. План был в том, чтобы по одному перебить максимальное количество немцев. 14 октября все было готово. Эсэсовцев приглашали в мастерские для примерки и т.п., и там по одному уничтожали. До того, как охрана заподозрила неладное, были убиты 11 человек. Потом все побежали через колючую проволоку и минное поле. Перейти его удалось тремстам заключенным. Выжили около пятидесяти.

Самый впечатляющий
О жизни русских солдат в концентрационных лагерях мы знаем немного. Не очень известен народу и великий побег из концентрационного лагеря группы во главе с летчиком-истребителем Михаилом Девятаевым, уроженцем мордовского села Торбеево. Все они в конце войны в 1945 году попали в концлагерь Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море на границе Германии и Польши. Там производились испытания ракет ФАУ. Два члена группы, которые были доставлены на остров раньше Девятаева, собирались бежать на лодке, но Девятаев убедил их, что в таком случае шансов на побег немного, зато вполне реально покинуть остров на бомбардировщике «Хейнкель», который там базировался. Побег готовился скрупулезно, сначала Девятаев попал в группу, обслуживающую аэродром, изучил приборы при помощи немецкого зенитчика, который сочувствовал русским, помог им и не выдал. Когда о планах побега стали догадываться, группа решила бежать. Действия 21-минутного побега разворачивались поистине драматически: самолет сначала не взлетал, Девятаев какое-то время не мог понять, почему, потом оказалось, что он не учел положение триммеров руля, члены группы вручную установили их в положение «взлет». Самолет взлетел, но слишком резко, стал терять скорость и высоту. Наконец, разобравшись с управлением руля, Девятаев выровнял машину, за которой уже гнался немецкий истребитель. Он выпустил почти все боеприпасы, но нашему летчику удалось скрыться в облаках. Затем по солнцу он долетел до советских позиций, где был сбит нашими зенитными орудиями, но в итоге смог совершить удачную жесткую посадку.

Самый неудачный
Как сказал один из выживших евреев Шаул Хазан, когда он работал в зондеркоманде в Освенциме, он не был человеком, им потому и удалось уцелеть, что в них не осталось ничего человеческого. Евреи – члены зондеркоманд выполняли грязную работу по уничтожению узников лагеря – туда выбирали тех, кто покрепче и физически, и психически. В 1944 году, когда было ясно, что лагерь вскоре закроют, а оставшихся, в том числе и членов зондеркоманд, расстреляют, они решают бежать. Для этого при помощи заключенных женщин им удалось получить взрывчатку, которую производили в Освенциме. О побеге узнали в разных частях большого лагеря, но успехом он не увенчался. 7 октября члены зондеркоманды подрывают один из крематориев, уничтожают несколько охранников и бегут в лес. Там их всех поймали и расстреляли. Как пишет один из историков Освенцима, есть единственное свидетельство о возможно выживших: группа греческих евреев из пятнадцати человек прорвалась на волю, и двоих из них не нашли.

АД ЗА ОГРАДОЙ

Австрия. 20 километров от чудесного города Линц, знаменитого в том числе тем, что Гитлер мечтал перенести сюда столицу из ненавистной ему Вены.

Кругом зеленые луга и перелески с живописно разбросанными игрушечно-милыми домиками. На вершине огромного холма - тяжелая каменная стена, похожая на ограду средневекового замка. Но за оградой - не замок.

Ад.

С 1938 по 1945 год здесь, в концлагере Маутхаузен, только по официальным данным было уничтожено 122 766 человек, из них 32 180 советских граждан. О, это был хорошо организованный, логистически безупречный ад!

Но даже внутри него была особая, с невероятным усердием охраняемая преисподняя. 20-й барак. Блок смерти. Он же блок "К", от слова "кугель" - пуля. Хотя как раз пуль на этих узников жалели.

Сюда привозили советских пленных, в основном офицеров, политруков, которые были признаны неисправимыми. За каждым - по несколько побегов, саботаж, диверсии. Дотошные эсэсовцы даже не регистрировали их при поступлении. Зачем? Расходный материал, ходячие мертвецы. В 20-м бараке люди выдерживали не больше двух-трех недель.

Рейх считал их особо опасными.

И не ошибся.

20-й БАРАК

Летом 1944 года в Маутхаузене появился блок № 20, для русских. Это был лагерь в лагере, отделённый от общей территории забором высотой 2,5 метра, по верху которого шла проволока, находящаяся под током. По периметру стояли три вышки с пулемётами. Узники 20-го блока получали 1/4 общелагерного рациона. Ложек, тарелок им не полагалось. Блок никогда не отапливался. В оконных проёмах не было ни рам, ни стёкол. В блоке не было даже нар. Зимой, прежде чем загнать узников в блок, эсэсовцы заливали из шланга пол блока водой. Люди ложились в воду и просто не просыпались.

"Смертники" имели "привилегию" — они не работали, как другие заключенные. Вместо этого они целый день занимались "физическими упражнениями"— безостановочно бегали вокруг блока или ползали.
За исключением 5-6 югославов и нескольких поляков (участников варшавского восстания), все заключённые "блока смерти" были советскими военнопленными офицерами, направленными сюда из других лагерей.
В 20-й блок Маутхаузена направлялись узники, даже в концлагерях представлявшие собой угрозу III Рейху вследствие своего военного образования, волевых качеств и организационных способностей. Все они были взяты в плен ранеными или в бессознательном состоянии и за время своего пребывания в плену были признаны "неисправимыми". В сопроводительных документах каждого из них стояла буква "К", означавшая, что заключенный подлежит ликвидации в самые короткие сроки. Поэтому прибывших в 20-й блок даже не клеймили, поскольку срок жизни заключенного в 20-го блок не превышал нескольких недель.

За год в 20-м бараке были зверски убиты около 6000 советских офицеров. К концу января в блоке № 20 оставалось в живых около 570 человек. По всем законам у тех, кто ещё был жив, не должно остаться ни разума, ни воли.

Но именно эти "живые мертвецы" совершили то, что больше не удалось никому в кровавой истории Маутхаузена.

ПОДГОТОВКА К ПОБЕГУ

В январе 1945 года в лагерь привезли новеньких - в основном летчиков. Летчиков вообще было много в 20-м бараке, может, потому, что сама профессия отбирала особо смелых.

В местном музее (бывшем лазарете), сделанном на европейский манер с интерактивными стендами, нахожу скромную тумбу с надписью "20-й блок". Включаю наушники. И слышу будничный голос Михаила Рыбчинского - одного из новичков. И немногих выживших:

Нас определили в 20-й барак... Мы посмотрели - страшное дело. Там уже был комитет из политруков. Мы рассказали обстановку: среди нас были те, кто недавно с фронтов. Обсудили. Решили делать побег...

Лётчик, красавец-богатырь Николай Власов был легендой. В 1941-м он протаранил вражеский самолет - и выжил. В 1942 году ночью под шквальным огнем сел в тылу врага и забрал раненого товарища-лётчика. 220 боевых вылетов, звание Героя Советского Союза. Его ценили даже немцы, и когда в 1943 его всё же сбили и раненым взяли в плен, разрешили носить Звезду Героя. Надеялись склонить аса на переход к однофамильцу - генералу Власову. Когда убедились, что не получится, отправили в один лагерь, другой. В каждом из них Власов готовил побег.

Наконец, как неисправимый, попал в Маутхаузен. И взялся за своё: организацию сопротивления.

Ему помогали знаменитый командир 306-й Краснознаменной штурмовой авиационной дивизии Александр Исупов, за голову которого была когда-то назначена награда, полковник Кирилл Чубченков, о чьих лётных подвигах ходили легенды...

Ждать было нельзя - это они понимали. Красная Армия уже вступила в Польшу и Венгрию, американцы скоро могли подойти к Линцу. Обитателей блока смерти эсэсовцы должны были ликвидировать первыми.

Совещались о побеге во время игры в "печку": после издевательств на морозе охранники разрешали узникам погреться. Кто-то один кричал: "Ко мне!". И его плотно обступали, согревая друг друга. Через несколько минут другой кричал: "Ко мне!" Печка собиралась снова.

Я оглядываю крошечный двор перед бараком: все как на ладони. Как удалось Власову, Исупову и товарищам "заседать" здесь незамеченными? Безоружные, изможденные - на что они надеялись в схватке с элитной эсэсовской охраной?

На мужество и смекалку.

Нет оружия? Разобьем умывальники, выломаем из мостовой булыжники, сорвем с себя деревянные колодки, а еще вооружимся... кусками мыла, которые валяются в комнате у блокового. По проволоке идет ток? Накинем на неё одеяла, грудой хранившиеся в той же комнате. Будут стрелять пулеметы с вышек? А мы ударим по ним струей из огнетушителей - их в бараке целых два!

Штаб поделил барак на шесть групп, в каждую назначил старшего.

Осталось договориться со всеми. Ведь ясно: если убежит часть узников, остальных тут же расстреляют. Несколько югославов и поляков, попавших в "русский" барак, согласились сразу. Человек 70, которые уже не могли ходить, со слезами поддержали товарищей. В день побега они отдадут свою одежду, оставшись голыми: только выберитесь отсюда, только расскажите о нас!

Все было готово. Назначена дата - 29 января, час ночи. И вдруг... За несколько дней один из узников, когда эсэсовцы вносили баланду, вырвался наружу с криком:

Я хочу жить! Я что-то знаю!

Ночью 26 января эсэсовцы вывели из барака 25 человек. Власова, Исупова, Чубченкова и всех других руководителей восстания. Неизвестно, пытали ли их. Но больше никого из барака не забрали. Их всех сожгли в крематории заживо.

Восстание не отменили. Его перенесли. В ночь со 2 на 3 февраля заключенные обнялись на прощанье. Дали клятву: рассказать о тех, кто не вернется домой, обменялись адресами. И поднялись в атаку.

Их было 419 человек.

В ночь со 2 на 3 февраля 1945 года заключенных концлагеря Маутхаузен подняла с нар пулемётная стрельба. Доносившиеся снаружи крики "Ура!" не оставляли сомнений: в лагере идёт настоящий бой. Это 500 узников блока № 20 (блок смертников) атаковали пулемётные вышки.

В назначенную ночь около полуночи "смертники" начали доставать из тайников своё "оружие"— булыжники, куски угля и обломки разбитого умывальника. Главным "оружием" были два огнетушителя. Были сформированы 4 штурмовые группы: три должны были атаковать пулемётные вышки, одна в случае необходимости — отбить внешнюю атаку со стороны лагеря.

Около часа ночи с криками "Ура!" смертники 20-го блока начали выпрыгивать через оконные проемы и бросились на вышки. Пулемёты открыли огонь. В лица пулемётчиков ударили пенные струи огнетушителей, полетел град камней. Летели даже куски эрзац-мыла и деревянные колодки с ног. Один пулемёт захлебнулся, и на вышку тотчас же начали карабкаться члены штурмовой группы. Завладев пулемётом, они открыли огонь по соседним вышкам. Узники с помощью деревянных досок закоротили проволоку, побросали на неё одеяла и начали перебираться через стену.

Из почти 500 человек более 400 сумели прорваться через внешнее ограждение и оказались за пределами лагеря. Как было условлено, беглецы разбились на несколько групп и бросились в разные стороны, чтобы затруднить поимку. Самая большая группа бежала к лесу. Когда её стали настигать эсэсовцы, несколько десятков человек отделились и бросились навстречу преследователям, чтобы принять свой последний бой и задержать врагов хоть на несколько минут.

Одна из групп наткнулась на немецкую зенитную батарею. Сняв часового и ворвавшись в землянки, беглецы голыми руками передушили орудийную прислугу, захватили оружие и грузовик. Группа была настигнута и приняла свой последний бой.

Около сотни вырвавшихся на свободу узников погибли в первые же часы. Увязая в глубоком снегу, по холоду (термометр в ту ночь показывал минус 8 градусов), истощённые, многие просто физически не могли пройти более 10-15 км.
Но более 300 смогли уйти от преследования и спрятались в окрестностях.

В поисках беглецов кроме охраны лагеря, были задействованы расквартированные в окрестностях части вермахта, части СС и местная полевая жандармерия. Пойманных беглецов доставляли в Маутхаузен и расстреливали у стены крематория, где тут же сжигали тела. Но чаще всего расстреливали на месте поимки, а в лагерь привозили уже трупы.
В немецких документах мероприятия по розыску беглецов именовались "Мюльфиртельская охота на зайцев". К розыскам было привлечено местное население.
Бойцы Фольксштурма, члены Гитлерюгенда, члены местной ячейки НСДАП и беспартийные добровольцы азартно искали в окрестностях "зайцев" и убивали их прямо на месте. Убивали подручными средствами — топорами, вилами, поскольку берегли патроны. Трупы свозили в деревню Рид ин дер Ридмаркт, и сваливали во дворе местной школы.

Здесь же эсэсовцы вели подсчёт, зачёркивая нарисованные на стене палочки. Спустя несколько дней эсэсовцы заявили, что "счёт сошёлся".

Они соврали.

Остался в живых один человек из группы, уничтожившей немецкую зенитную батарею.

Девяносто два дня рискуя жизнью, скрывала на своем хуторе двух беглецов австрийская крестьянка Лангталер, сыновья которой в это время воевали в составе вермахта.

19 бежавших так и не были пойманы. Имена 11 из них известны. 8 из них остались в живых и вернулись в Советский Союз.

После войны они встретятся в Новочеркасске по приглашению журналистки Ариадны Юрковой. Виктор Украинцев, Иван Битюков, Владимир Соседко... Расскажут о товарищах. Попытаются восстановить события.

Ни один из героев 20-го барака не стал Героем своей страны. Никто из участников восстания не удостоен медалей и орденов. О них не снимали фильмы и не писали книги. Понятно - в сталинские времена само пребывание в лагере считалось позором. Но и сегодня у большинства из них нет даже имен...

ПАМЯТЬ

Семьдесят лет спустя я стою во дворе, где был 20-й барак. Земля с дырами от кротовьих нор. На небольшом стеклянном стенде - несколько слов о восстании. И это всё.

Узники 20-го блока - это люди, чьими именами надо называть улицы! Таких солдат не было ни в одной армии мира! А мы их забыли! - с горечью говорит кинорежиссер Вячеслав Серкез. Он первым из россиян решил сделать документальный фильм о подвиге наших соотечественников. Пять лет собирал материал. Успел записать интервью с уцелевшими узниками 20-го блока - сейчас все они умерли. Потом долго искал деньги на съёмки. И только в этом году по каналу "Культура" сможет показать свою работу.

Я был зимой в Маутхаузене, в день 70-летия восстания, - вспоминает режиссер. - Кроме моей съемочной группы, россиян на церемонии не было. А их ждали...

Узники 20-го барака не боялись смерти. Страшнее для них было забвение. Отдавая свою одежду тем, кто ещё мог бежать, прощаясь перед атакой, прикрывая собой товарищей, они просили об одном: расскажите о нас. Умирая, шептали свои фамилии и протягивали заранее написанные листочки с адресами.

Они не хотели быть перечёркнутыми палочками.

В 1994 году австрийский режиссер и продюсер Андреас Грубер снял фильм о событиях в округе Мюльфиртель («Hasenjagd: Vor lauter Feigheit gibt es kein Erbarmen»).

В ночь с 1-го на 2-е февраля 1945 года в бараке «смертников» № 20 концлагеря Маутхаузен никто из 600 заключенных не спал - все ждали, когда уснут «капо» - старшие по бараку. Их было четверо: три поляка и один голландец, физически крепкие и рослые. Это они по ночам обливали зимой спящих на полу советских офицеров (даже коек в этом бараке не было) водой из пожарного шланга, «чтобы пленные не слишком расслаблялись». Примерно во втором часу ночи «капо» уснули.«Мы набросились на них и задушили голыми руками. Дальше - какой-то офицер, фамилии его я не запомнил, произнес речь: «Лучше погибнуть в бою, чем умереть в лагере, как последняя тварь. Те, у кого уже не было сил подняться с пола, разделись до гола - они отдали нам последнее, что у них было - одежду, чтобы после побега мы не замерзли в зимнем лесу.Мы попрощались с ними и с заранее заготовленным оружием - камнями и кусками угля - рванули к колючей проволоке», - так вспоминал об этом побеге Михаил Рябчинский - один из бывших узников «лагеря смерти» Маутхаузен.Его уже нет в живых, но о том, что он говорил об этом героическом поступке плененных офицеров Красной Армии, в эксклюзивном интервью телеканалу «Звезда» рассказал председатель Правления «Общества бывших Российских узников Маутхаузена», кандидат исторических наук Алексей Вячеславович Конопатченко.Четыре месяца «на раздумье» Старший лейтенант Рябчинский попал в плен весной 1942 года в результате неудачной Изюм-Барвенковской наступательной операции. Пройдя несколько лагерей для офицеров («офлагов»), он попал в качестве рабочего на фарфоровую фабрику в Карловых Варах. После довольно жесткого диалога Михаила с представителями Русской Освободительной Армии (РОА), которые вербовали в свои ряды пленных офицеров, Михаил оказался в отделении гестапо. После нескольких невыносимых недель пребывания в гестапо, часть узников расстреляли, а другую - отправили в концлагерь Маутхаузен, там был организован барак с особыми условиями для всех особенно опасных советских офицеров.«Михаил пробыл в бараке около четырех месяцев. Спали офицеры на полу, никаких нар и одеял не былоПо ночам лагерные надсмотрщики обливали спящих узников холодной водой. Каждое утро из барака выносили по 5-6 умерших. Кормили один раз в два-три дня. Давали хлеб и иногда соленую баланду, но после этого пить не давали. Днем узники не работали: их выгоняли на улицу и заставляли выполнять изнуряющие физические упражнения: ходьба гуськом, ползание на четвереньках, ползание по-пластунски, прыжки, бег и т.д.Виктор Николаевич УкраинцевВсе понимали, что их ждет неминуемая смерть, особенно это было понятно в связи с приближением фронта - советские войска уже подходили к Венгрии», - говорит Алексей Конопатченко.«Чужой» среди «своих». Предательство организаторов побега Герой Советского Союза, летчик Николай Иванович Власов был одним из организаторов восстания советских офицеров в Маутхаузене. 29 июля 1943 года был сбит над территорией врага и в бессознательном состоянии взят в плен.Весной 1944 года за попытку побега переведён в крепость-тюрьму Вюрцбург (Германия), где начал готовить новый побег. Попытка оказалась неудачной. Гестаповцы схватили его и после пыток бросили в тюрьму города Нюрнберга. Здесь в августе 1944 года вновь попытался бежать, но по доносу предателя был схвачен и отправлен в Австрию, в блок смерти № 20 концлагеря Маутхаузен.Лейтенант-бронебойщик, прошел ряд концлагерей, неоднократно пытался бежать, был уличён в актах саботажа на немецких предприятиях, в конце концов, как «неисправимый» был приговорен к смерти и отправлен в блок смерти №20.Иван Васильевич Битюков – капитан авиации, летчик-штурмовик, которого однополчане считали «заговоренным». В 1943 году совершил воздушный таран, был вынужден приземлиться на территории, занятой врагом. Был ранен и захвачен в плен. Совершил три дерзких побега, а когда попался в четвертый раз, был признан «особо опасным преступником». Первоначально восстание назначили в ночь на 29 января 1945 года, но в барак неожиданно нагрянули эсэсовцы. Они увели с собой 25 человек. Позже станет известно, что их за то, что они никого не выдали, после пыток заживо сожгли в крематории. Новым руководителем побега стал майор Леонов. Кто предал Власова, выяснить так и не удалось.Два пожарных шланга и мокрые одеяла Отличное знание законов физики советскими офицерами сыграло решающую роль в успешном и скором преодолении всех препятствий, стоящих на пути беглецов.«Восставшими были созданы ударные отряды, оружием которых стали выкопанные камни, куски угля, деревянные ботинки и оба находящихся в бараке пожарных шланга. Для каждого огнетушителя выделялось три человека, задачей которых было: направить пенную струю в лицо эсесовцам, находящихся на наблюдательных вышках, чтобы лишить их возможности использовать их оружие. С помощью смоченных одеял и предметов одежды токопроводящие участки колючей проволоки были замкнуты накоротко. После относительно короткой борьбы была захвачена одна из наблюдательных вышек. С помощью пулемета, установленного на этой вышке, была уничтожена охрана на второй, соседней вышке», - говорит кандидат исторических наук Конопатченко.Немаловажную роль в подготовке побега сыграл Михаил Рябчинский.«Я лежал у окна, и мне было поручено изучить поведение часовых: кто, как и во что одет, когда приходит и когда уходит, когда стоит, а когда спит. По общему поведению охраны была понятна их уверенность в том, что находящиеся в блоке «живые мертвецы» никуда не побегут», - вспоминал о январе 1945 года Рябчинский.Морковку отобрали у коров Уже через несколько минут после начала побега, двор блока №20 был усеян трупами, мертвые тела висели на проволоке.Но уже сотни узников, подсаживая один другого, втягивая товарищей наверх, взбирались на стену и спрыгивали по ту сторону ограды. За ней находился ров с водой, за ним – еще один высокий забор из колючей проволоки, но уже ничто не могло остановить офицеров Красной Армии.«Температура воздуха той ночью была около минус 8 градусов. Все поля вокруг концлагеря были покрыты снежным покровом высотой от 20 до 30 сантиметров. Беглецам удалось вырваться на несколько километров от лагеря, разделившись на небольшие группы по 2-3 человека. Вместе с Михаилом Рябчинским оказался Николай Цемкало и еще один беглец, чье имя не установлено. Втроем они зашли в несколько селений: где-то нашли банку с молоком, где-то попытались войти в продовольственный магазин, но им это не удалось.Забежали во двор, где был большой коровник, в котором и спрятались. Набрали морковок у коров и зарылись поглубже в сено. Переночевали, а утром зашли в какой-то пустующий дом и переоделись в одежду, которую удалось найти. После чего Рябчинский и Цемкало остались вдвоем: их третий товарищ решил пробираться к своим самостоятельно, - говорит председатель правления «Общества бывших Российских узников Маутхаузена», кандидат исторических наук Алексей Вячеславович Конопатченко.«Мюльфиртельская охота за зайцами» Не прошло и получаса с момента побега, как комендант Маутхаузена штандартенфюрер СС Франц Цирайс прибыл в комендатуру лагеря и за короткое время организовал преследование смертников. Поскольку собственных сил эсэсовцев было явно недостаточно для погони за такой массой беглецов, он передал руководству местной жандармерии (так называлась австрийская полиция) приказ: «Схваченных беглецов привозить обратно в лагерь только мертвыми».Бургомистры окрестных населенных пунктов собрали на сход все местное население и объявили бежавших опасными преступниками и «вооруженными монголами», которых нельзя брать живыми, а нужно уничтожать на месте. На поиски смертников были мобилизованы фольксштурм (народное ополчение), члены нацистской партии и беспартийные добровольцы из местного населения, гитлерюгенд и даже аналог гитлерюгенда для девушек. Так как многие из этих добровольных преследователей и большинство эсэсовцев были страстными охотниками, а свои жертвы они не считали людьми, то данная акция получила цинично-шутливое название «Охота на зайцев в округе Мюльфиртель».«Мы слышали выстрелы неподалеку, но не обращали на них никакого внимания. Что будет - то будет! Так мы думали тогда, нам очень хотелось согреться и наестся. А выживем мы или нет, конечно, мы не знали и знать не могли», - говорил о тех тревожных днях погони Михаил Леонтьевич Рябчинский.О том, как она происходила, оставил запись местный жандарм Йохан Кохоут: «Люди были в таком азарте, как на охоте. Стреляли во все, что двигалось. Везде, где находили беглецов - в домах, телегах, скотных дворах, стогах сена и подвалах - их убивали на месте. Снежный покров на улицах окрасился кровью».«Три недели продолжалась садистская акция под названием «Охота на зайцев». Для подсчета количества жертв (число пойманных и убитых должно было составить 419) трупы свезли в деревню Рид ин дер Ридмаркт в четырех километрах севернее Маутхаузена и свалили на заднем дворе местной школы», - рассказывает военный историк Конопатченко.Подсчет беглецов осуществлялся зачеркиванием нарисованных мелом на школьной доске 419 палочек.У нацистов счет не сошелся: 410 трупов были сосчитаны, а 9 палочек остались не зачеркнутыми. Михаила Рябчинского и Николая Цемкало приютила у себя австрийка Мария Лангталер.Груши, табак и Господь Бог В феврале 1945 года четверо сыновей Марии Лангталер оставались на фронте, они служили Гитлеру. Но в ее доме, в отличие от большинства австрийских домов в зоне «охоты на зайцев», не было портрета фюрера. «Мы даже не пытались спрятаться в домах, на самом видном месте в которых висели портреты Гитлера, мы заглядывали в окошки, и потом просто обходили такие дома стороной. А в этом доме портрета не было, вот мы и забрались на сеновал», - рассказывал Михаил Рябчинский.Михаил решился пойти к хозяевам, он знал немецкий язык, это его и выручило. Хозяева (Мария и Иоганн Лангталеры) сразу догадались, с кем имеют дело, - Михаил и Николай носили прическу «гитлерштрассе» - это такая выбритая полоса от затылка до лба.«Хозяева скрывали беглецов и кормили картошкой, из дома никуда не выпускали. Николай нашел на чердаке корзину с грушами, которую потихоньку съели. Иногда Михаил общался с хозяевами и даже помог им починить машинку для взбивания масла», говорит кандидат исторических наук Конопатченко.Сначала пленных спрятали среди сена, однако утром на сеновал нагрянул отряд СС и переворошил сухую траву штыками. Рябчинскому и Цемкало повезло - лезвия чудом их не задели. Через сутки эсэсовцы вернулись с овчарками, но Мария увела узников Маутхаузена в каморку на чердаке. Попросив у мужа табак, она рассыпала его по полу… Собаки не смогли взять след. После этого долгих 3 месяца офицеры скрывались у неё дома на хуторе Винден, и с каждым днём было всё страшнее: сотрудники гестапо постоянно казнили предателей из местного населения. Советские войска уже взяли Берлин, а Мария Лангталер, ложась спать, не знала, что случится завтра. 2 мая 1945 г. рядом с её домом повесили «изменника»: бедняга старик заикнулся, что, раз Гитлер мёртв, надо сдаваться.«Семья Лангталеров была очень набожной, все ее члены регулярно ходили на службы в церковь. У Марии дядя был архиепископом и в один из приездов даже познакомился со спрятанными беглецами. После общения с Михаилом, архиепископ сказал семье, что они «делают большое дело для Бога». Беглецы стали помогать семье Лангталеров по хозяйству - убирать коровник», - говорит историк войны.«Когда одна из лучших коров Лангталеров наступила на гвоздь и находилась на издыхании, мне пришлось провести небольшую операцию, после которой корова благополучно выздоровела», - вспоминал потом Михаил Рябчинский.
Иногда к Лангталерам приезжали родственники, особенно часто сын с женой, которая симпатизировала национал-социалистической партии. Тогда для беглецов объявлялся «комендантский час». Дочка Лангталеров Анна даже дежурила возле сеновала для предотвращения нежелательных встреч.Через несколько десятилетий после окончания войны Анна рассказала о разговоре отца с матерью в ночь со 2-го на 3-е февраля 1945 года: «Мать сказала отцу: "Давай поможем этим людям". Папа испугался: "Ты что, Мария! Соседи и друзья донесут на нас!" Мама ответила: "Быть может, тогда Бог оставит в живых наших сыновей".Попав из концентрационного в проверочно-фильтрационный лагерь, после войны все четверо сыновей Марии Лангталер целыми и невредимыми вернулись домой. На радостях спасители двух советских офицеров сходили к местному фотографу, этот снимок сохранился.«Цемкало и Рябчинского ждала судьба миллионов советских военных, попавших в немецкий плен, - они попали, в один из так называемых, проверочно-фильтрационных лагерей НКВД, он находился в Вышнем Волочке. Там их допрашивали и просили заполнять огромное количество документов. И только после того, как семья Лангталеров подтвердила его историю побега, Михаил был восстановлен в звании и праве ношения медали «За боевые заслуги», - говорит Алексей Конопатченко.После этого Михаил Рябчинский вернулся в Киев и устроился директором столовой завода «Арсенал». Через некоторое время он управлял отделом общественного питания Московского района города Киева. Всю жизнь после войны Михаил и Николай поддерживали дружбу с семьей Лангталеров, а когда появилась возможность - навещали их. Эта фотография была сделана в 1965 году.Преодолевшие страх Сегодня уже нет в живых Михаила Рябчинского, Николая Цемкало, Марии и Иоганна. Но остались их дети и внуки. И каждый год в Австрии в мае к памятнику жертвам «мюльфиртельской охоты на зайцев» в деревне Рид-ин-Ридмарк люди приносят венки.«Я считаю, что все советские офицеры, которые в ходе настоящего боя вырвались из «лагеря смерти» Маутхаузен, давно заслужили того, чтобы у них на Родине поставили памятник, посвященный их стойкости и мужеству», - говорит председатель Правления «Общества бывших Российских узников Маутхаузена», кандидат исторических наук Алексей Вячеславович Конопатченко.Всего лишь несколько дней назад российская делегация встретилась с Анной Хакль - дочкой Марии Лангтайлер. Находясь уже в почтенном возрасте, Анна продолжает встречаться с антифашистской австрийской молодежью и хранить память о тех страшных днях 1945 года.

Одной из наиболее острых тем в современной российской истории по сей день остаётся Вторая Мировая война. Многие историки отмечают, что романтизация событий той войны отразилась не только на литературных и художественных произведениях, посвящённых той эпохе, но и на трактовке исторических событий. За концертами и парадами теряется память о конкретных людях, совершивших подвиг и спасших жизни, сотни жизней. Тому пример - Александр Аронович Печерский, организовавший успешный побег из фашистского лагеря смерти и оставшийся для властей предателем.

«SS-Sonderkommando Sobibor» - лагерь смерти Собибор. Польша, недалеко от деревни Собибур, 1942 год. Собибор - один из лагерей смерти, что был организован для содержания и уничтожения евреев. За время существования лагеря с мая 1942 года по октябрь 1943 года здесь было уничтожено около 250 тысяч уздников. Всё происходило, как ко множестве других фашистских лагерей смерти: большинство прибывших евреев уничтожалось сразу же в газовых камерах, остальные направлялись на работы внутри лагеря. Но именно Собибор подарил людям надежду – здесь был организован единственный в истории удачный массовый побег заключенных.

Организаторами побега их Собибора было еврейской подполье, но немалую роль в организации побега сыграла группа советских , попавших в плен. Солдаты были евреями, а посему и были направлены в этот лагерь смерти. Среди них был и советский офицер, младший лейтенант Александр Аронович Печерский.

Все началось в июле 1943 года. Группа евреев-подпольщиков, руководил которой Леон Фельдхендлер, узнав, что в лагере содержится группа советских солдат, задумала, связавшись с ними, организовать восстание. Согласились пленённые военнослужащие на восстание не сразу, поскольку Печерский опасался, что подполье может оказаться немецкой провокацией. Тем не менее, к концу июля все военнопленные красноармейцы согласились поддержать восстание.

Просто бежать было нельзя. Восстание должно было быть хорошо организовано. Печерский разработал план, согласно которому нужно было обезглавить гарнизон лагеря и захватить оружейную комнату. На подготовку всего ушла почти неделя. В итоге 14 октября 1943 года подпольщики начали бунт. Руководство лагеря было «приглашено» в рабочую часть, якобы с целью осмотра проделанной заключёнными работы. В результате подпольщикам удалось устранить 12 офицеров СС. Лагерь фактически оказался обезглавлен, однако на очереди была оружейная комната. Сняв часть часовых, подпольщики, казалось, были близки к цели, но охрана лагеря успела поднять тревогу. Захват «оружейки» не удался, и заключённые решили бежать. Более 420 человек бежало через ограждение прежде, чем солдаты вермахта открыли огонь. Осложнилась ситуация тем, что бежать пришлось через минное заграждение. К тому же охрана лагеря развернула пулеметы и начала вести огонь. Но выигранное время и пускай хоть и не до конца выполненный чёткий план помогли беглецам. Красноармейцам удалось перевели через минное поле около 300 беглецов, четверть же погибла от мин и пулемётных очередей. Из 550 заключённых лагеря не приняли участие в побеге около 130, но они были растреляны.

Красная стрелка - Третьей лагерь - зона уничтожения. Эту схему составил офицер Эрих Бауэр, которого в лагере Собибор называли "газмайстером". Схему отредактировал бывший узник лагеря Томас Блатт

Практически сразу солдаты вермахта и польская «синяя полиция» начали поисковые мероприятия. К сожалению, без поддержки местного населения беглецы были обречены. В первые дни было найдено, рассекречено местными и сразу же расстреляно около 170 беглецов. В течении месяца - еще 90. Некоторые пропали без вести. Дожить до конца войны удалось лишь 53 беглецам из Собибора.

Сам лагерь был стёрт с лица земли самим фашистами. На его месте войска вермахта вспахали землю и посадили картофельное поле. Вероятно, чтобы стереть память о единственном удачном побеге.

Что же касается дальнейшей судьбы одного из руководителей мятежа Печерского Александра, уже 22 октября 1943 года он вместе с группой освобождённых узников и спасшимися красноармейцами смог выйти в сектор оккупированных фашистами территорий, что находился под влиянием партизан. В этот же день Александр Печерский вступает в местный партизанский отряд, в котором продолжает воевать вплоть до освобождения советскими войсками Беларуси. В отряде Печерский стал подрывником.

Однако в 1944 году, после освобождения Беларуси, он был обвинен в измене Родине, и его направили в штурмовой стрелковый батальон (штрафбат). Там Александр воевал до Победы, дослужился до звания капитана, был ранен в ногу и получил инвалидность. В госпитале, Печерский познакомился со своей будущей женой, которая родила ему дочь. Еще во время службы в штрафбате, Печерский посетил Москву, где выступил свидетелем по делу обвинения фашистов в ряде злодеяний. Добиться этого для «изменника» Родины смог майор Андреев, командир батальона в котором служил Печерский, после того, как узнал о событиях в Собиборе и для которого ничего не значила .

Послевоенная жизнь Печерского была нелегкой. До 1947 года он работал в театре, однако после, почти на 5 лет лишился работы из-за своего «предательства». В 50-х смог устроиться на завод рабочим. Доживал свой век Печерский в Ростове-на-Дону. Никаких наград за организацию мятежа в Собиборе, помимо клейма «изменника», офицер не получил и после распада СССР.

Умер Александр Аронович 19 января 1990 года. Лишь в 2007 году, жители Ростова смогли добиться появления мемориальной таблички на доме, где жил ветеран. В Тель-Авиве в честь подвига Печерского и всех участников освобождения Собибора установили памятник. Еще при СССР рядом писателей и самим офицером было написано несколько книг о событиях Собибора. Все они были запрещены цензурой СССР. Впервые книга Александра Печерского «Восстание в Собиборовском лагере» в России появилась в 2012 году на 25-й Московской международной книжной выставке-ярмарки. Издана книга при поддержке фонда «Преображение» издательством «Гешарим - Мосты Культуры».

Не «глянцевый», не романтизированный подвиг участников восстания в Собиборе так и не приобрел ни народного признания, ни известности. История Печерского не единична в своем случае - история, в которой нет никакой военной романтики.