Диалекты в произведениях русских писателей. Употребление диалектных слов в художественной литературе

В художественной речи диалектизмы выполняют важные стилистические функции: помогают передать местный колорит, специфику быта, культуры; особенности речи героев, наконец, диалектная лексика может быть источником речевой экспрессии и средством сатирической окраски.

Использование диалектизмов в русской художественной литературе имеет свою историю. Поэтика XVIII в. допускала диалектную лексику только в низкие жанры, главным образом в комедии; диалектизмы были отличительной особенностью нелитературной, преимущественно крестьянской речи персонажей. При этом часто в речи одного героя смешивались диалектные черты различных говоров. Писатели-сентименталисты, предубежденные против грубого, «мужицкого» языка, ограждали свой слог от диалектной лексики. Интерес к диалектизмам был вызван стремлением писателей-реалистов правдиво отразить жизнь народа, передать «простонародный» колорит. К диалектным источникам обращались И.А. Крылов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой и др. У Тургенева, например, часто встречаются слова из орловского и тульского говоров (большак, гуторить, понева, зелье, волна, лекарка, бучило и др.). Писатели XIX в. использовали диалектизмы, которые отвечали их эстетическим установкам. Стилистически могло быть оправдано и обращение к сниженной диалектной лексике. Например: Как нарочно, мужички встречались все обтерханные (И.С. Тургенев) - здесь диалектизм с отрицательной эмоционально-экспрессивной окраской в контексте сочетается с другой сниженной лексикой (ракиты стояли, как нищие в лохмотьях; крестьяне ехали на плохих клячонках).

Следует различать, с одной стороны, «цитатное» употребление диалектизмов, когда они присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться. При «цитатном» употреблении диалектизмов важно знать меру, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Например: Все вечера, а то и ночи сидят [ребята] у огончиков, говоря по-местному, да пекут опалихи, то есть картошку (В.Ф. Абрамова) - такое употребление диалектизмов стилистически оправдано. При оценке эстетического значения диалектной лексики следует исходить из ее внутренней мотивированности и органичности в контексте. Само по себе присутствие диалектизмов еще не может свидетельствовать о реалистическом отражении местного колорита. Как справедливо подчеркивал А.М. Горький, «быт нужно в фундамент укладывать, а не на фасад налеплять. Местный колорит - не в употреблении словечек: тайга, заимка, шаньга - он должен из нутра выпирать».

Более сложной проблемой является использование диалектизмов наравне с литературной лексикой. В этом случае увлечение диалектизмами может привести к засорению языка произведения. Например: Все вабит, привораживает; Плавал одаль белозор; Склон с прикрутицей муравится - такое введение диалектизмов затемняет смысл. При определении эстетической ценности диалектизмов в художественной речи следует учитывать, какие слова выбирает автор. Исходя из требования доступности, понятности текста, обычно отмечают как доказательство мастерства писателя употребление таких диалектизмов, которые не требуют дополнительных разъяснений и понятны в контексте. В результате такого подхода нередко диалектизмы, получившие распространение в художественной литературе, становятся «общерусскими», утратив связь с конкретным народным говором.

Писатели должны выходить за рамки «междиалектной» лексики и стремиться к нестандартному использованию диалектизмов. Примером творческого решения этой задачи может быть проза В.М. Шукшина. В его произведениях нет непонятных диалектных слов, но речь героев всегда самобытна, народна. Например, яркая экспрессия отличает диалектизмы в рассказе «Как помирал старик»:

Егор встал на припечек, подсунул руки под старика.

Держись мне за шею-то... Вот так! Легкий-то какой стал!..

Выхворался... (...)

Вечерком ишо зайду попроведаю. (...)

Не ешь, вот и слабость, - заметила старуха. - Может, зарубим курку - сварю бульону? Он ить скусный свеженькой-то... А? (...)

Не надо. И поисть не поем, а курку решим. (...)

Хоть счас-то не ерепенься!.. Одной уж ногой там стоит, а ишо шебаршит ково-то. (...) Да ты что уж, помираешь, что ли? Может, ишо оклемаисся.(...)

Агнюша, - с трудом сказал он, - прости меня... я маленько заполошный был...

Для современного языка художественной литературы широкое использование диалектизмов нехарактерно. Это обусловлено активизацией процесса растворения местных говоров в литературном русском языке, их сближения с ним. Этот процесс захватывает всю систему говора, но наиболее проницаемой оказывается лексика. При этом наблюдается сложная, многоступенчатая перестройка диалектной лексики: от сужения сферы употребления отдельных диалектизмов до полного их исчезновения из словаря говора в связи с изменением методов ведения сельского хозяйства, угасанием отдельных ремесел, заменой или исчезновением многих социально-бытовых реалий и тому подобное.

В каждой школе изучается современный русский литературный язык. Литературным, или «стандартным», называют язык повседневного общения, официально-деловых документов, школьного обучения, письменности, науки, культуры, художественной литературы. Его отличительная черта – нормированность, т.е. наличие правил, соблюдение которых обязательно для всех членов общества. Они закреплены (кодифицированы) в грамматиках, справочниках, школьных учебниках, словарях современного русского языка.

Однако для большой части жителей России языком повседневного общения является говор. Говор , или диалект, – самая маленькая территориальная разновидность языка, на которой говорят жители одной деревни или нескольких близлежащих деревень. В говорах, как и в литературном языке, действуют свои языковые законы. Это значит, что каждый, говорящий на диалекте, знает, как можно сказать в своем говоре, а как нельзя. «У нашый дяревни так гаворють, а у Жытицъх саусем (совсем) другая гаворка (говор, наречие)», – замечают в деревне Кашкурино Смоленской области. Правда, эти законы отчетливо не осознаются, тем более не имеют письменного свода правил. Русским диалектам свойственна только устная форма существования, в отличие, например, от немецких диалектов и от литературного языка, обладающих устной и письменной формами бытования.

Различие и взаимодействие

Сфера применения говора гораздо уже, чем литературного языка, который является средством общения (коммуникации) для всех людей, говорящих по-русски. Следует заметить, что литературный язык постоянно воздействует на диалекты через школу, радио, телевидение, прессу. Это отчасти разрушает традиционный говор. В свою очередь, диалектные нормы влияют на литературный язык, что ведет к возникновению территориальных разновидностей литературного языка.

Широко известно противопоставление московской и петербургской литературной нормы (последняя сформировалась под воздействием северо-западных говоров): например, произношение [что], коне [ч’н]о в Петербурге в отличие от московского – [што], коне [шн]о , твердые губные в некоторых формах: се [м], восе [м]десят и другие случаи. Кроме того, различаются севернорусский и южнорусский варианты литературного произношения: для первого характерно частичное сохранение оканья , т.е. различение о и а, в безударных слогах (например, в Архангельске, Вологде, Владимире и др.), а для второго – произношение [g] фрикативного (в Рязани, Тамбове, Туле и др.) в отличие от литературного [г] взрывного.

Иногда литературный язык заимствует слова и выражения из диалектов. Это относится в первую очередь к предметно-бытовой и производственно-промысловой лексике: жбан – ‘род кувшина с крышкой’, коврижка – ‘род пряника, чаще на меду’, косовица – ‘время, когда косят хлеба, травы’, обечайка – ‘боковая стенка различных цилиндрических или конических сосудов, барабанов, труб’. Особенно часто литературному языку не хватает «своих» слов для выражения чувств, т.е. экспрессивной лексики, которая быстрее других слов «стареет», утрачивая первоначальную выразительность. Тогда-то на помощь приходят диалекты. Из южных диалектов в литературный язык пришли слова валандаться ‘суетиться, бессмысленно тратить время’, хапать ‘хватать, жадно брать’, из северо-восточных – балагурить ‘разговаривать, шутить’, а распространившееся в разговорно-жаргонном языке словечко лох по происхождению является северо-западным. Оно имеет значение ‘разиня, шалопай’.

Надо заметить, что по своему происхождению говоры неоднородны: одни очень древние, а другие «помоложе». Говорами первичного образования называют те из них, которые распространены на территории раннего расселения восточнославянских племен, с VI в. до конца ХVI в., там, где складывался язык русской нации – в центре Европейской части России, включая Архангельскую область. На пространствах, куда русские люди переселялись, как правило, после ХVI в. из самых разных мест – северных, центральных и южных губерний России, – возникали говоры вторичного образования. Здесь смешивалось население, а значит, смешивались и те местные языки, на которых оно говорило, в результате получалось новое языковое единство. Так и рождались новые говоры в Среднем и Нижнем Поволжье, на Урале, Кубани, в Сибири и других краях России. Говоры центра являются для них «материнскими».

Хорошо или плохо?

В настоящее время людям, говорящим диалектно, свойственно двоякое отношение к своему языку. Сельские жители, с одной стороны, оценивают родной язык, сравнивая его с окружающими говорами, а с другой – с литературным языком.

В первом случае, когда свой говор сравнивается с языком соседей, он полагается хорошим, правильным, красивым, а «чужой» обычно оценивается как что-то нелепое, корявое, подчас даже смешное. Это часто отражено в частушках:

Как барановски девчонки
Говорят на букву ц:
«Дайте мыльце, полотенце
И цюлоцки на пеце !».

Здесь внимание обращено на очень распространенное в русских говорах явление – «цоканье», суть которого заключается в том, что на месте ч деревенские жители ряда мест произносят ц . С высмеиванием речевых особенностей соседей связано и большое число присловий. Куриса на улисе яйсо снесла – одна из дразнилок подобного рода. И это не преувеличение, не выдумки. В данном случае обыгрывается еще одна диалектная черта: произношение звука [c] на месте [ц], – присущая некоторым говорам Орловской, Курской, Тамбовской, Белгородской, Брянской областей. В русском языке звук [ц] (аффриката) состоит из двух элементов: [т+с] = [тс], если в говоре утрачивается первый элемент – [т], – на месте [ц] появляется [с].

Особенности произношения соседей подчас закрепляются в прозвищах. В деревне Поповка Тамбовской области нам довелось услышать высказывание: «Да мы их зовем щемяки , они на щ говорят : щищас (сейчас) приду» . Деревенские жители чутко улавливают отличия одного говора от другого. «В Орловке казаки больше шепелявили . Поговорка (“говор, произношение”) у их друга. У забайкальских казаков тоже интересные поговорки» , – записали диалектологи мнение уроженцев с. Албазино Сковородинского района Амурской области о языке казаков.

Но вот при сравнении с литературным языком уже свой говор оценивается как плохой, «серый», неправильный, а литературный язык – как хороший, которому следует подражать.

Сходные наблюдения о диалектах находим в книге М.В. Панова «История русского литературного произношения XVIII–ХХ вв.»: «Те, кто говорят диалектно, стали стыдиться своей речи. И раньше, бывало, стыдились, если попадали в городскую, недиалектную среду. Сейчас и в своей семье старшие слышат от младших, что они, старшие, говорят “неправильно”, “некультурно”. Голос лингвистов, советующих сохранять уважение к диалекту и использовать местную речь в семье, среди односельчан (а в иных условиях пользоваться речью, которой учит школа), – этот голос не был услышан. Да и звучал он тихо, не широковещательно».

Уважительное отношение к литературному языку закономерно и вполне понятно: тем самым осознается и подчеркивается его ценность и значимость для всего общества. Однако пренебрежительное отношение к собственному говору и к говорам вообще как к речи «отсталой» безнравственно и несправедливо. Говоры возникли в процессе исторического развития народа, и в основе всякого литературного языка лежит диалект. Вероятно, если бы не Москва стала столицей Русского государства, наш литературный язык тоже был бы иной. Поэтому все диалекты с лингвистической точки зрения равноценны.

Судьба диалектов

Стоит обратить внимание на тот факт, что во многих странах Западной Европы с уважением и заботой относятся к изучению местных говоров: в ряде французских провинций родной диалект преподают на факультативных занятиях в школе и отметка за него ставится в аттестат. В Германии вообще принято литературно-диалектное двуязычие. Похожая ситуация наблюдалась и в России ХIХ в.: образованные люди, приезжая из деревни в столицы, говорили на литературном языке, а дома, в своих поместьях, при общении с крестьянами и соседями пользовались местным диалектом.

Причины современного пренебрежительного отношения к диалектам следует искать в нашем прошлом, в идеологии тоталитарного государства. В пору преобразований в сельском хозяйстве (период коллективизации) все проявления материальной и духовной жизни старой русской деревни объявлялись пережитками прошлого. Выселялись из родных мест целые семьи, их объявляли кулаками, поток трудолюбивых и хозяйственных крестьян устремился из Центральной России в Сибирь и Забайкалье, многие из них погибли. Для самих крестьян деревня превратилась в место, откуда надо было бежать, чтобы спастись, забыть все, что с ней связано, в том числе и язык. В результате во многом была утрачена традиционная культура крестьянства. Это коснулось и языка. Прогнозировалось, даже учеными-лингвистами, быстрое исчезновение народных говоров. Целое поколение уроженцев деревни, сознательно отказываясь от родного говора, не сумело по многим причинам воспринять новую для себя языковую систему – литературный язык, овладеть им. Это привело к упадку языковой культуры в стране.

Языковое сознание является частью культурного самосознания, и если мы хотим возродить культуру, способствовать ее расцвету, то начинать это надо с языка. «Между самосознанием элементов языка и других элементов культуры нет четко выраженной границы… в переломные исторические эпохи родной язык становится символом национального самосознания», – пишет московский лингвист С.Е. Никитина, исследовавшая народную картину мира.

Именно поэтому нынешний момент благоприятен для изменения отношения к диалектам в обществе, для пробуждения интереса к родному языку во всех его проявлениях. В последние десятилетия сбором и описанием говоров занимаются научно-исследовательские институты Российской академии наук, многие университеты России, ими издаются различного рода диалектные словари. Подобная собирательская деятельность, в которой принимают участие и студенты гуманитарных факультетов, важна не только для лингвистики, но и для изучения культуры и истории народа, и, несомненно, для воспитания молодежи. Дело в том, что, исследуя говоры, мы познаем новый удивительный мир – мир народных традиционных представлений о жизни, часто очень отличающихся от современных. Недаром Н.В. Гоголь в «Мертвых душах» замечает: «И всякий народ… своеобразно отличился своим собственным словом, которым… отражает часть собственного своего характера”.

Какова же судьба диалектов в нынешнее время? Сохранились ли они или же местные говоры – редкие экзотизмы, за которыми надо ехать далеко в глубинку? Оказывается, сохранились, несмотря на всеобщую грамотность, влияние телевидения, радио, многочисленных газет и журналов. И сохранились не только в труднодоступных местах, но и в районах, близких к столицам и большим городам. Конечно, на диалекте говорят люди старшего и среднего поколения да маленькие дети, если их воспитывают деревенские бабушки и дедушки. Они-то, старожилы, и являются хранителями местного языка, тем необходимым источником информации, который ищут диалектологи. В речи молодежи, уезжающей из деревни, сохраняются лишь отдельные диалектные черты, но есть ведь и такие, кто остается дома навсегда. Они тоже пользуются, живя в деревне, народно-разговорной речью. Хотя диалекты в значительной степени разрушаются, прогнозировать их скорое исчезновение нельзя. Знакомясь с народно-разговорной речью, мы получаем сведения о названиях предметов быта, значениях диалектных слов, понятий, которые не встречаются в городе. Но не только это. В говорах отражены вековые традиции ведения хозяйства, особенности семейного уклада, старинные обряды, обычаи, народный календарь и многое другое. Поэтому так важно записывать речь сельских жителей для дальнейшего изучения. В каждом говоре есть множество выразительных, ярких словесных образов, фразеологизмов, поговорок, загадок:

Ласково слово не трудно, да споро (выгодно, успешно, полезно); Вранье не споро: попутает скоро; Худое молчание лучше доброго ворчания; Не гляжу, так не вижу, не хочу, так не слышу; а вот загадки: Что слаще всего и горче всего? (Слово); У двух матерей по пяти сыновей, все в одно имя (пальцы); Одного не знаю, другого не вижу, третьего не помню (смерть, возраст и рождение).

Диалектизмы в художественной литературе

Диалектные слова нередки в художественной литературе. Обычно их используют те писатели, которые сами родом из деревни, или же те, кто хорошо знаком с народной речью: А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков И.С. Тургенев, Н.С. Лесков, Н.А. Некрасов, И.А. Бунин, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.М. Пришвин, С.Г. Писахов, Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев, А.И. Солженицын, В.И. Белов, Е.И. Носов, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и многие другие.

Для современного городского школьника совершенно загадочно звучат строки С.Есенина из стихотворения “В хате”, которое приводится во многих учебных пособиях. Рассмотрим его и мы.

Пахнет рыхлыми драчонами,
У порога в дежке квас,
Над печурками точеными
Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,
В печке нитки попелиц,
А на лавке за солонкою –
Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низко ,
Старый кот к махотке кра дется
На парное молоко,

Квохчут куры беспокойные
Над оглоблями сохи,
На дворе обедню стройную
Запевают петухи.

А в окне на сени скатые,
От пугливой шумоты,
Из углов щенки кудлатые
Заползают в хомуты.

С.А. Есенин, по свидетельству современников, очень любил читать это стихотворение в 1915–1916 гг. перед публикой. Литературовед В.Чернявский вспоминает: «…Ему пришлось разъяснять свой словарь, – вокруг были “иностранцы”, – и ни “паз”, ни “дежка”, ни “улогий”, ни “скатый” не были им понятны». Поэт – уроженец села Константиново Рязанской губернии – часто употреблял в произведениях свои, рязанские слова и формы, непонятные жителям города, тем, кто знаком только с литературным языком. Их-то Чернявский называет «иностранцами». К иностранцам относится большинство из нас. Поэтому поясним значения выделенных слов. Непонятными в тексте стихотворения выступают не только рязанские слова, т.е. непосредственно диалектизмы, но и такие выражения, которые характеризуют быт любой деревни (хомут, соха, печурка, заслонка).

Драчона (дрочёна) – так называется толстый блин, чаще из пшеничной муки, смазанный сверху яйцом, или же картофельные оладьи. Именно эти значения самые распространенные в деревнях Рязанской области. В других русских говорах приведенное слово может обозначать совсем иное кушанье.

Дежка – слово очень широко распространено в южном наречии. Эту деревянную кадку изготовляли бондари, в хозяйстве дежек было несколько, их использовали и для засолки огурцов, грибов, и для хранения воды, кваса, и для приготовления теста. Как видим, в этой дежке налит квас.

Когда на уроке спрашиваешь школьников: «Как вы думаете: что означает слово печурки ?» – в ответ слышишь: «Маленькие печки». – «А почему же их несколько и они точеные?» Печурка – небольшая выемка в наружной или боковой стенке печи для сушки и хранения мелких предметов.

Попелица – образовано от диалектного слова попел – пепел.

Ухват – приспособление, при помощи которого вынимают горшки из печи (см. рисунок), представляет собой металлическую изогнутую пластину – рогатку, крепящуюся к ручке – длинной деревянной палке. Слово хотя и обозначает предмет крестьянского быта, но входит в литературный язык, а потому в словарях дается без пометы обл. (областное) или диал. (диалектное).

Махотка – глиняный горшок.

Низко, крадется – эти слова приведены с диалектным ударением.

Слова оглобли ‘элемент упряжи’, как и соха ‘примитивное сельскохозяйственное орудие’, входят в литературный язык, их мы найдем в любом толковом словаре. Просто они не на слуху, потому что обычно связаны со старой, ушедшей в прошлое деревней, традиционным крестьянским хозяйством. А вот что касается слов скатые (вероятно, покатые) и шумота (шум), то сведений о них нет в диалектных словарях. И диалектологи без специальных исследований не могут сказать, есть ли в рязанских говорах такие слова или же они изобретения самого поэта, т.е. писательские окказионализмы.

Итак, диалектное слово, словосочетание, конструкция, включенные в художественное произведение для передачи местного колорита при описании деревенской жизни, для создания речевой характеристики персонажей, называется диалектизмом.

Диалектизмы воспринимаются нами как нечто, находящееся вне литературного языка, не соответствующее его нормам. Диалектизмы бывают разные в зависимости от того, какую черту они отражают. Местные слова, которые неизвестны литературному языку, называются лексическими диалектизмами. К ним относятся слова дежка, махотка, дрaчена, попелица. Если они приведены в словарях, то с пометой областное (обл.).

В нашем примере фигурирует слово печурка, которое в литературном языке обозначает небольшую печку, а в говоре имеет совсем другое значение (см. выше). Это семантический (смысловой) диалектизм (от греч. semanticos – обозначающий), т.е. слово известно литературному языку, но значение у него иное.

Разновидностью лексических диалектизмов являются этнографические диалектизмы. Они обозначают названия предметов, кушаний, одежды, свойственные только жителям определенной местности, – иными словами, это диалектное название местной вещи. «Бабы в клетчатых паневах швыряли щепками в недогадливых или слишком усердных собак», – пишет И.С. Тургенев. Панёва (понёва) – вид женской одежды типа юбки, характерный для крестьянок с юга России, носят ее и на Украине, и в Белоруссии. Панёвы в зависимости от местности различаются своим материалом и расцветкой. Вот еще один пример этнографизма из рассказа В.Г. Распутина «Уроки французского»: «Я еще раньше заметил, с каким любопытством поглядывает Лидия Михайловна на мою обутку. Из всего класса в чирках ходил только я». В сибирских говорах слово чирки означает кожаную легкую обувь, обычно без голенищ, с опушкой и завязками.

Еще раз обратим внимание на тот факт, что многие лексические и семантические диалектизмы можно найти в толковых словарях литературного языка с пометой обл. (областное). Почему же они включены в словари? Потому что нередко употребляются в художественной литературе, в газетах, журналах, в разговорной речи, если дело касается деревенских проблем.

Часто писателям важно показать не только то, что говорит герой, но и то, как он это говорит. С этой целью и вводятся в речь персонажей диалектные формы. Мимо них пройти невозможно. Например, И.А. Бунин – уроженец Орловщины, блестяще знавший говор родных мест, – пишет в рассказе «Сказки»: «Этот Ваня с печи, значит, слезая, малахай на себя надевая, кушачкём подпоясывается, кладе за пазуху краюшечкю и отправляется на этот самый караул» (выделено нами. – И.Б., О.К. ). Кушачкём, краюшечкю – передают особенности произношения орловских крестьян.

Разновидности диалектизмов

Подобные диалектизмы называются фонетическими. В приведенных словах звук [к] смягчается под влиянием соседнего мягкого звука [ч’] – уподобляется предшествующему звуку по признаку мягкости. Это явление носит название ассимиляции (от лат. assimilatio – уподобление).

К фонетическим диалектизмам, а точнее, акцентологическим, передающим диалектное ударение, можно отнести формы низко, крадется из стихотворения Есенина.

Есть в бунинском тексте и грамматические диалектизмы, которые отражают морфологические особенности говора. К ним относятся слова кладе, слезая, надевая. В этих глаголах произошло отпадение конечного т в 3-м лице единственного числа с последующим переходом заударного в – вместо слезает – слезая, вместо надевает – надевая.

Грамматические диалектизмы часто приводятся в речи героев, так как они не затрудняют понимание текста и в то же время придают ему яркую диалектную окраску. Приведем еще один интересный пример. В севернорусских говорах сохраняется давнопрошедшее время – плюсквамперфект: это время указывает на действие, которое происходило в прошлом до какого-то другого определенного действия. Вот отрывок из рассказа Б.В. Шергина: «Было купил мне татко о празднике шелковый халат. Я не поспела поблагодарить, в часовню обновкой хвастать побежала. Татко и обиделся». Татко – отец в поморских говорах. Было купил и есть давнопрошедшее время. Сначала отец купил халат (предварительное прошедшее), а потом дочь не успела его поблагодарить (прошедшее время) за обнову.

Еще один вид диалектизмов – словообразовательные диалектизмы .

Н.А. Некрасов в поэме «Крестьянские дети» пишет:

Грибная пора отойти не успела,
Гляди – уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!

Здесь несколько диалектных слов. Оскома, соответствующая литературной форме оскомина , и черница, т.е. черника . Оба слова имеют одинаковые с литературными словами корни, но разные суффиксы.

Естественно, что диалектные слова, словосочетания, синтаксические конструкции выходят за пределы нормы литературного языка и поэтому имеют яркую стилистическую окраску. Но язык художественной литературы, являясь особым феноменом, включает в себя все существующее языковое многообразие. Главное же в том, чтобы подобное включение было мотивированным, оправданным художественными задачами. Несомненно, что само слово, пришедшее из говора, должно стать понятным читателю. С этой целью одни писатели объясняют диалектизмы непосредственно в тексте, другие дают сноску. К таким авторам относятся И.С. Тургенев, М.М. Пришвин, Ф.А. Абрамов.

Установить значение слова...

В одном из рассказов «Записок охотника» И.Тургенев замечает: «Мы поехали в лес, или, как у нас говорят, в “заказ”».

Ф.Абрамов в романе «Пряслины» часто в сносках толкует значение местных слов: «Сеструха Марфа Павловна пригрела, и слава Богу», – а в сноске указано: сеструха – двоюродная сестра.

В повести «Кладовая солнца» М.Пришвин неоднократно употребляет диалектное слово елань: «А между тем тут-то вот именно, на этой полянке, вовсе прекращалось сплетение растений, тут была елань, то же самое, что зимой в пруду прорубь. В обыкновенной елани всегда бывает видна хоть чуть-чуть водица, прикрытая большими, белыми, прекрасными купавами, водяными лилиями. Вот за то эта елань и называлась Слепою, что по виду ее было невозможно узнать». Мало того, что из текста нам становится ясно значение диалектного слова, автор при первом его упоминании дает сноску-объяснение: «Елань – топкое место в болоте, все равно что прорубь на льду».

Так, в повести писателя-сибиряка В.Распутина «Живи и помни» неоднократно встречается то же самое слово елань, что и у Пришвина, но дается оно без всяких разъяснений, и можно лишь догадываться о его значении: «Гуськов вышел в поля и повернул вправо, на дальние елани, ему предстояло провести там весь день». Скорее всего елань в данном случае означает «поле» или же «луг». А вот другие примеры из этого же произведения: «Снег в холодном еловом лесу почти и не таял, солнце здесь и на открытых местах было слабей, чем на еланях, на полянах лежали четкие, как вытиснутые, раскрытые тени деревьев». «Весь день он бродил по еланям, то выходя на открытые места, то прячась в лесу; порой ему до страсти, до злого нетерпения хотелось увидеть людей и чтобы его увидели тоже».

Если мы теперь обратимся к многотомному «Словарю русских народных говоров», который издается Институтом лингвистических исследований Российской академии наук в Санкт-Петербурге и включает диалектные слова, собранные по всему пространству России, то окажется, что елань имеет десять значений, причем даже на близких территориях они разнятся. В одних только сибирских говорах елань может означать: 1) ровное открытое пространство; 2) луг, луговая равнина; 3) место, удобное для пастбищ; 5) полевая равнина, поле, пашня; 6) поляна в лесу и др. Согласитесь, трудно, не будучи уроженцем тех мест, про которые пишет Валентин Распутин, с уверенностью сказать, какое же значение свойственно слову елань в приводимых отрывках.

Особенно часто прибегают к разного рода диалектизмам писатели, стилизующие народную речь, пишущие в форме сказа: Н.С. Лесков, П.П. Бажов, С.Г. Писахов, Б.В. Шергин, В.И. Белов. Вот отрывок из сказки С.Г. Писахова «Северно сияние»: «Летом у нас круглы сутки светло, мы и не спим. День работам, а ночь гулям да с оленями вперегонки бегам. А с осени к зиме готовимся. Северно сияние сушим».

Как видим, Писахов передает очень яркую черту северных говоров – выпадение j и последующее стяжение гласных звуков в окончаниях глаголов и прилагательных: северно из северное, круглы из круглые, работам из работаем, гулям из гуляем, бегам из бегаем.

Рассказчик в подобного рода произведениях – чаще всего балагур, который смотрит на мир с иронией и оптимизмом. У него в запасе масса историй и прибауток на все случаи жизни.

К таким героям относится рассказчик из замечательного произведения В.И. Белова «Бухтины вологодские»: «Хорошо жить, пока ты Кузька. Только станешь Кузьма Иванович – сразу и кидает в задумчивость. От этой задумчивости приходит затмение жизни. Тут уж опять без бухтины не проживешь. Бухтина душу без вина веселит, сердце примолаживает. Мозгам дает просветление и новый ход. С бухтиной и желудок лучше себя чувствует. Бухтинка иная и маленькая, да удаленькая…». В вологодских говорах бухтина означает ‘вымысел, нелепость’, есть даже фразеологизм бухтины гнуть ‘заниматься пустословием, говорить нелепости’. Сказовая форма дает возможность взглянуть на мир иначе, понять главное в человеке и жизни, посмеяться над самим собой, поддержать других веселой шуткой.

Писатели тонко чувствуют яркость и самобытность народной речи, из которой они черпают образность и вдохновение. Так, Б.В. Шергин в очерке «Двинская земля» пишет об одном поморском сказителе: «Я охоч был слушать Пафнутия Осиповича и складное, красовитое его слово нескладно потом пересказывал».

Диалектизмами именуются заимствования слов из говоров того же языка. Являясь по природе теми же варваризмами (поскольку границы между диалектами и языками не могут быть установлены точно), они отличаются лишь тем, что берут слова из говоров более знакомых и преимущественно нелитературных, т.е. не обладающих своей письменной литературой. При этом следует различать два случая: использование говоров этнических групп, или областных («провинциализмы»), и использование говоров отдельных социальных групп.

Этнические диалектизмы, заимствуемые из разных наречий, употребляются обычно для придания «местного колорита» выражению. Кроме того, учитывая тот факт, что они берутся из говоров лиц, далеких от литературной культуры, здесь мы везде замечаем некоторое «снижение» языка, т.е. пользование формами речи, пренебрегаемыми в говоре среднего «литературно образованного» человека.

Эти диалектизмы широкой струей влились в русскую литературу в 30-х годах в произведениях Даля, Погорельского и особенно Гоголя.

«И так всю беду эту свалили мы с плеч долой, спокутковали, как говорят на Украине».

«Итак, казак мой откинулся от дивчины, с которой было женихался...»

Этими украинизмами или малоруссизмами Даль в цитируемых примерах не только старается передать местный колорит происходящего, но также имитирует сказовую манеру вымышленного рассказчика-украинца:

«Я сказал уже, что дело было на Украине, пусть же не пеняют на меня, что сказка моя пестра украинскими речами. Сказку эту прислал мне тож казак: Грицько Основьяненко, коли знавали его».

(Даль. «Ведьма».)

Точно так же Гоголь мотивирует украинизмы говором рассказчика Рудого Панька.

Близко к диалектизмам (т.е. к словам, не употребляющимся нормально в говоре лиц, говорящих на общерусском литературном языке) стоят провинциализмы, т.е. слова и речения, проникшие в говор литературно говорящих горожан, но не получившие распространения по всей территории и употребляемые только в какой-нибудь одной местности. Много примеров можно найти, напр., в местных названиях животных, птиц, рыб и растений. Островский в пьесе «Бешеные деньги» так характеризует своего героя-провинциала Василькова:

«Говорит слегка на «о», употребляет поговорки, принадлежащие жителям городов среднего течения Волги: когда же нет - вместо да; ни боже мой! вместо отрицания, шабёр вместо сосед».

Несколько иную функцию имеют заимствования из говоров различных социальных групп. Таково, например, характерное использование так называемого «мещанского говора», т.е. говора городских слоев, занимающих промежуточное положение между слоями, пользующимися литературным языком, и слоями, говорящими на чистом диалекте.

Купеческие персонажи в комедиях Островского обычно пользуются мещанским говором.

Обращаясь к мещанскому говору, писатели обычно отмечают следующую особенность лексики: мещанские слои тяготеют к усвоению чисто литературных слов («образованных»), но, усваивая их, коверкают и переосмысляют. Такое изменение слова с его переосмыслением именуется народной этимологией. Произведения, пользующиеся лексикой мещанских говоров, обычно широко употребляют лексику народных этимологий. Например:

Бальзаминова. Вот что, Миша, есть такие французские слова, очень похожие на русские; я их много знаю, ты бы хоть их заучил когда на досуге. Послушаешь иногда на именинах, или где на свадьбе, как молодые кавалеры с барышнями разговаривают, - просто прелесть слушать.

Бальзаминов. Какие же это слова, маменька? Ведь как знать, может быть они мне и на пользу пойдут.

Бальзаминова. Разумеется, на пользу. Вот послушай! Ты все говоришь: «Я гулять пойду!» Это, Миша, нехорошо. Лучше скажи: «Я хочу проминаж сделать!»

Бальзаминов. Да-с, маменька, это лучше. Это вы правду говорите! Проминаж лучше.

Бальзаминова. Про кого дурно говорят, это - мораль.

Бальзаминов. Это я знаю.

Бальзаминова. Коль человек или вещь какая-нибудь не стоит внимания, ничтожная какая-нибудь, - как про нее сказать? Дрянь? Это как-то неловко. Лучше по-французски: «Гольтепа».

Бальзаминов. Гольтепа. Да, это хорошо.

Бальзаминова. А вот, если кто заважничает, очень возмечтает о себе и вдруг ему форс-то собьют, - это «асаже» называется.

Бальзаминов. Я этого, маменька, не знал, а это слово хорошее, Асаже, асаже...»

(Островский. «Свои собаки грызутся - чужая не приставай».)

«Сел тут левша за стол и сидит, а как чего-нибудь по-аглицки спросить - не умеет. Но потом догадался: опять просто по столу перстом постучит да в рот себе покажет - англичане догадываются и подают, только не всегда того, что надобно, но он что ему не подходящее не принимает. Подали ему ихнего приготовления горячий студинг в огне; - он говорит: это я не знаю, чтобы такое можно есть, - и вкушать не стал - они ему переменили и другого кушанья поставили. Также и водки их пить не стал, потому что она зеленая - вроде как будто купоросом заправлена, а выбрал, что всего натуральнее, и ждет курьера в прохладе за баклажечкой.

А те лица, которым курьер нимфозорию сдал, сию же минуту ее рассмотрели в самый сильный мелкоскоп и сейчас в публицейские ведомости описания, чтобы завтра же на всеобщее известие клеветой вышел».

(Лесков. «Левша». Сказ о Тульском косом Левше и о стальной блохе.)

Здесь своеобразная лексика служит, во-первых, для создания характеристичного сказового фона. Самой лексикой (а также и синтаксисом) характеризуется рассказчик. С другой стороны, «народные этимологии» дают простор для смысловых сопоставлений («клеветой» равняется фельетон и т.д.), производящих комический эффект. Особенно богат этими новообразованиями, мотивированными «народной этимологией», язык Лескова: «Аболон полведерский», «буреметры», «ажидация», «верояция», «укушетка», «водо-глаз», «тугамент», «Граф Кисельвроде», «Твердиземное море», «долбица умножения» и т.д.

Отметим, что действительно обращающиеся в говоре «народные этимологии» сравнительно редко дают пример контаминации слов по их значению. Так, если вместо «керосин» говорят «карасий», сближая это слово со словом «карась», то никакой связи керосина с карасем никто не усматривает. Для искусственных, литературных «народных этимологий» характерна именно контаминация по смыслу, которая имеет комический эффект вследствие неожиданного сближения двух понятий: «фельетон - клеветон» (т.е. фельетон как форма газетной клеветы). Эта смысловая контаминация возможна и без мотивировки мещанским говором, напр.:

«Дорогойченко, Герасимов, Кирилов, Родов - какой однаробразный пейзаж».

(В. Маяковский.)

К этому же классу стилистических явлений, основанных на искажении речи, относится имитация русского говора иностранцев, плохо владеющих русской речью. Здесь обычно подчеркивается преимущественно фонетическое и морфологическое изменение слов, равно как и внедрение иностранной лексики в русскую речь:

«Ви получаит казенный квартир, с дровами, с лихт (Licht - свет) и с прислугой, чего ви недостоин, - строго и ужасно как приговор, прозвучал ответ Крестьяна Ивановича».

(Достоевский.)

Ср. обратное - искажение иностранной речи в устах русских:

«- Пуркуа ву туше, пуркуа ву туше, - закричал Антон Пафнутьич, спрягая с грехом пополам русский глагол тушу на французский лад. - Я не могу дормир в потемках».

К области разновидностей диалектизмов следует отнести также употребление лексики профессиональных групп, а также говоров, возникающих в известной бытовой обстановке - так называемых жаргонов (воровской жаргон, уличный «argot» и т.п.). Примеры подобного рода диалектизмов можно найти в морских рассказах Станюковича, в босяцких рассказах Максима Горького и т.д. Вот образец имитации профессиональной лексики (медицинской) в одном из ранних рассказов Чехова:

«Роман доктора. Если ты достиг возмужалости и кончил науки, то recipe: feminam unam и приданого quantum satis. Я так и сделал: взял feminam unam (двух брать не дозволяется) и приданого. Еще древние порицали тех, которые, женясь, не берут приданого (Ихтиозавр, XII, 3). Я прописал себе лошадей, бельэтаж, стал пить vinum gillicum rubrum и купил себе шубу за 700 рублей. Одним словом, зажил lege artis. Ее habitus неплох. Рост средний. Окраска накожных покровов и слизистых оболочек нормальна, подкожноклетчатый слой развит удовлетворительно. Грудь правильная, хрипов нет, дыхание везикулярное. Тоны сердца чистые. В сфере психических явлений заметно только одно уклонение: она болтлива и криклива. Благодаря ее болтливости я страдаю гиперестезией правого слухового нерва» и т.д.

К жаргонизмам примыкают и так называемые «вульгаризмы», т.е. употребление в литературе грубых слов просторечия («сволочь», «стерва» и т.д.).

Например:

Нами
лирика
в штыки
неоднократно атакована,
Ищем речи
точной
и нагой.
Но поэзия -
пресволочнейшая штуковина,
Существует -
и ни в зуб ногой.

(В. Маяковский.)

Собственно говоря, именно в этой области различных «жаргонизмов» заключается стилистическое разнообразие прозаических произведений, которые в художественных целях пользуются теми формами живого разговорного языка, которые как бы «отстоялись» и привычны в определенных условиях жизни и в определенных слоях. С такой речью связывается представление об ее бытовых условиях, и художник прибегает к этому средству, или чтобы характеризовать описываемую среду, или складом речи обрисовать персонажей своего повествования, или - в пародическом использовании, - чтобы контрастом между темой и стилем произвести впечатление комизма или гротеска (уродливого, болезненного комизма).

Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика — М., 1999 г.

Иногда, читая произведения русской литературы 17-19 веков, многие люди сталкиваются с такой проблемой, как непонимание отдельных слов или даже целых фраз. Почему так происходит? Оказывается, всё дело в особых диалектных словах, которые пересекаются с понятием лексической географии. Что такое диалектизм? Какие слова называются диалектизмами?

Понятие “Диалектизм”

Диалект - это слово , которое употребляется в определенной местности, понятной жителям определенной территории. Чаще всего диалектизмы применяют жители маленьких сёл или деревень. Интерес к таким словам возник у ученых-лингвистов еще в 18 веке. Большой вклад в изучение лексических значений слов в русском языке внесли Шахматов, Даль, Выготский.Примеры диалектизмов говорят о том, что они могут быть разнообразны по своему виду.

Выделяют следующие типы диалектизмов:

• Фонетические. Например, происходит замена только одной буквы или звука в слове. “мяшки” вместо “мешки” или “Хвёдор” вместо “Фёдор”;
• Морфологические. Например, происходит путаница падежей, числовая замена. “Сестра пришли”, “У мене”;
• Словообразовательные. Население при разговоре меняет суффиксы или приставки в словах. Например, гуска - гусыня, покеда - пока;
• Этнографические. Эти слова употребляются только в определенной местности.Они появились исходя из природных или географических особенностей. Аналогов их в языке больше нет. Например,шанежка - ватрушка с картошкой или “понёва” - юбка;
• Лексические. Эта группа делится на подразделы. Она самая многочисленная. Например, лук в южных районах называют цыбулей. А иглишник в северных говорах - хвоя.

Также говоры принято делить на 2 наречия: южное и северное. Каждое из них в отдельности передает весь колорит местной речи . особняком стоят среднерусские диалекты , так как они приближены к литературным нормам языка.

Иногда такие слова помогают понять порядок и быт людей. Разберем слово “Дом”.На севере принято каждую часть дома называть по-своему. Сени и крыльцо - это мост, комнаты для отдыха - изба, чердак - подволока, сеновал - поветь, а жирка - помещение для домашних животных.

Диалектизмы есть на синтаксическом и фразеологическом уровнях, но отдельно учеными не изучаются.

Примеры “местных” слов в литературе

Случается так, что ранее слова совсем не употреблялось, лишь иногда можно было услышать диалектизмы в художественной речи , но со временем они становится общеупотребительными и входят в словарь русского языка. Пример, глагол “шуршать”. Первоначально он использовался в художественном произведении “Записки охотника” И.С Тургенева . Оно означало как “звукоподражание”. Еще одно слово “самодур”. Так назывался человек в пьесе А.Н. Островского. Благодаря ему это слово прочно закрепилось в нашей повседневной речи. Диалектными раньше были такие существительные, как - туес, ухват и филин. Сейчас же они довольно уверенно заняли свою нишу в толковых словарях современного языка.

Передавая деревенский быт рязанских крестьян, С. Есенин в каждом своем стихотворении употребляет какие-либо диалектизмы . Примеры таких слов можно привести следующие:

• в ветхом шушуне - вид женской верхней одежды;
• в дёжке квас - в бочке из дерева;
• драчёны - еда из яиц, молока и муки;
• попелица - пепел;
• заслонка - крышка у русской печки.

Очень много “местных” слов можно встретить в произведениях В. Распутина. Каждое предложение из его повести изобилует диалектизмами. Но все они использованы умело , так как передают характер героев и оценку их поступков.

• захолонуть – замерзнуть, охладеть;
• покуль – пока, до свидания:
• гулеванить – буйствовать, бушевать.

Михаил Шолохов в “Тихом Доне” смог передать всю красоту казачьей речи через диалектный говор.

• баз - крестьянский двор;
• гайдамак - разбойник;
• крыга - льдина;
• зябь - целина;
• займище - заливной луг.

В авторской речи “Тихого Дона” встречаются целые фразы, которые показывают нам уклад семей. Образование диалектизмов в речи происходит различными способами. Например, приставка “за” говорит о том, что предмет или действие должно стать таким, как первоначальный предмет. Например, закрутившая, затравевший.

Также в “Тихом Доне” множество притяжательных местоимений, которые образуются с помощью суффиксов -ин, -ов. Натальина утирка, Христонина спина.

Но особенно много в произведении этнографических диалектов: чаберац, сибирьки, чирики, запашник.

Иногда, читая произведение литературы, невозможно понять смысл слова без контекста, поэтому так важно читать тексты вдумчиво и полностью. Какие слова называют диалектизмами , можно узнать, заглянув в “Словарь русских народных говоров”. В обычном толковом словаре также можно обнаружить такие словечки. Около них будет стоять пометка обл., что значит “областное”.

Роль диалектов в современном языке

Роль таких слов трудно переоценить.Они призваны выполнять важные функции:

На диалекте в основном в настоящее время говорит только старшее поколение. Чтобы не утратить народную самобытность и ценность таких слов, литературоведам и лингвистам стоит проводить большую работу, им следует искать носителей говоров и вносить найденные диалектизмы в специальный словарик. Благодаря этому мы сохраним память о наших предках и восстановим связь поколений.

Значение произведений с диалектными употреблениями очень велико.Ведь несмотря на большое различие с литературным языком, они хотя и медленно, но пополняют словарный запас русского словарного фонда.

«Быстрыми шагами прошел я длинную «площадь» кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины (…) увидал совершенно другие, мне не известные места» (И. С. Тургенев, «Бежин луг»). Почему Тургенев взял слово «площадь» в кавычки? Таким образом он хотел подчеркнуть, что это слово в данном значении чуждо литературному языку. Откуда же заимствовал автор выделенное слово и что оно значит? Ответ находим в другом его рассказе. «В Орловской губернии последние леса и площадя исчезнут лет через пять…» - говорит Тургенев в «Хоре и Калиныче» и делает такое примечание: «Площадями» называются в Орловской губернии большие сплошные массы кустов».

Многие писатели, изображая деревенскую жизнь, используют слова и устойчивые словосочетания народного говора, распространенного в данной местности (территориального диалекта). Диалектные слова, употребляемые в составе литературной речи, называются диалектизмами.

Мы встречаем диалектизмы у А. С. Пушкина, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, В. А. Слепцова, Ф. М. Решетникова, А. П. Чехова, В. Г. Короленко, С. А. Есенина, М. М. Пришвина, М. А. Шолохова, В. М. Солоухина, И. В. Абрамова, В. И. Белова, В. М. Шукшина, В. Г. Распутина, В. П. Астафьева, А. А. Прокофьева, Н. М. Рубцова и многих других.

Диалектные слова вводятся автором, прежде всего, для характеристики речи персонажа. Они указывают одновременно на социальное положение говорящего (обычно принадлежность к крестьянской среде) и его происхождение из определенной местности. «Кругом всё такие буераки, овраги, а в оврагах всё казюли водятся», - говорит у Тургенева мальчик Ильюша, употребляя орловское слово для обозначения змеи. Или у А. Я. Яшина: «Иду это я раз вдоль осеков, гляжу - что‑то шевеличча. Вдруг, думаю, заяч?» - рассказывает вологодский крестьянин. Здесь отражено неразличение ц и ч , присущее некоторым северным говорам, а также использовано местное слово «осек» - ограда из жердей или хвороста, отделяющая пастбище от сенокоса или селения.

Писатели, тонко чувствующие язык, не перегружают речь героев диалектными чертами, а несколькими штрихами передают её местный характер, вводя то отдельное слово, то свойственную говору фонетическую (звуковую), словообразовательную или грамматическую форму.

Часто писатели обращаются к таким местным словам, которые называют предметы, явления сельского быта и не имеют соответствий в литературном языке. Вспомним стихи Есенина, обращенные к матери: «Не ходи так часто на дорогу // В старомодном ветхом шушуне». Шушун - название женской одежды типа кофты, которую носили рязанские женщины. Подобные диалектизмы находим и у современных писателей. Например, у Распутина: «Из всего класса в чирках ходил только я». В Сибири чирки - кожаная легкая обувь обычно без голенищ, с опушкой и завязками. Употребление таких слов помогает более точно воспроизвести быт деревни. Писатели пользуются диалектными словами при изображении пейзажа, что придает описанию местный колорит. Так, В. Г. Короленко, рисуя суровый путь вниз по Лене, пишет: «По всей ширине её торчали в разных направлениях «торосья», которые сердитая быстрая река швыряла осенью друг на друга в борьбе со страшным сибирским морозом». И дальше: «Целую неделю я гляжу на полосу бледного неба меж высокими берегами, на белые склоны с траурной каймой, на «пади» (ущелья), таинственно выползающие откуда-то из тунгусских пустынь…»

Причиной употребления диалектизма может быть также и его выразительность. Рисуя звук, который издают раздвигаемые камыши, И. С. Тургенев пишет: «…камыши… шуршали, как говорится у нас» (имеется в виду Орловская губерния). В наше время глагол «шуршать» - общеупотребительное слово литературного языка, современный читатель не догадался бы о его диалектном происхождении, если бы не это примечание писателя. Но для времени Тургенева это диалектизм, который привлек автора своим звукоподражательным характером.

С различием художественных задач связаны и разные способы подачи диалектизмов в авторской речи. Тургенев, Короленко обычно выделяют их и дают им объяснение. В их речи диалектизмы подобны инкрустации. У Белова, Распутина, Абрамова диалектные слова вводятся на равных правах с литературными. В их произведениях и те и другие сплетаются как разные нити в единой ткани. В этом отражается нерасторжимая связь этих авторов с их героями - людьми их родного края, о судьбах которого они пишут. Так диалектизмы помогают раскрыть идейное содержание произведения.

Литература, в том числе и художественная, служит одним из проводников диалектных слов в литературный язык. Мы это уже видели на примере глагола «шуршать». Вот еще пример. Слово «самодур», хорошо известное всем нам, вошло в литературный язык из комедий А. Н. Островского. В словарях того времени оно толковалось как «упрямец» и фигурировало с территориальными пометами: псков (ское), твер (ское), осташ (ковское).

Вхождение диалектизма в литературный (нормированный) язык - процесс длительный. Пополнение литературного языка за счет диалектной лексики продолжается в наше время.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .