События в Украине вызвали интерес к генезису местного национализма. Для его понимания лучше всего обратиться к опыту пребывания «бандеровцев» в ГУЛАГе в 1946-1955-е годы - среда, в которой есть «надрыв», лучше всего показывает структуру сообществ. В лагерях украинцы показали себя как жестокая и фанатичная сила, - в отличие от других сообществ ГУЛАГа - способная на Поступок.

О том, что из себя представляли украинские националистические сообщества в ГУЛАГе, писал архивист и историк Владимир Козлов («Общественные науки и современность», 2004, №6, стр. 122-136 - «Социум в неволе: конфликтная самоорганизация лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920-х - начало 1950-х годов)».

«В бульоне «сучьей войны» и уголовного террора конца 1940-х - начала 1950-х шёл бурный процесс социального структурирования и самоорганизации заключенных. По частоте упоминания в документах вслед за «ворами» и «суками» шли этнические (этнополитические) группы и организации. Лидировали западные украинцы (украинские националисты, западники), «чечены» («кавказцы», «мусульмане»), им несколько уступали литовцы, некоторые группировки полностью или частично состояли из бывших власовцев.

В «сучьей войне» выделялись «кавказцы», вызвавшие столкновения с русскими заключёнными в Черногорскстрое в январе 1952-го, при работах в котловане Куйбышевской ГЭС (Кунеевский ИТЛ) в марте 1952 года, и др. Особенно активной и влиятельной группой политических заключенных стали украинские националисты.

В отличие от «врагов народа» 1930-х гг. они были свободны от комплекса вины перед «родным советским государством», не ограничивали себя рамками лагерной легальности, обладали специфическими навыками существования в подполье, не останавливались перед убийствами, а главное - могли технически противостоять воровским группировкам, поскольку среди них были люди, осуждённые за политический бандитизм.

Деятельность украинских националистов фактически застала оперативников врасплох. В справке руководства Песчаного ИТЛ отмечалось, что «оуновское подполье западных областей Украины устанавливает связь с семьями украинских националистов, бандитов и банд-пособников, выселенных в отдалённые районы Советского Союза, путем тайнописи и зашифрованной переписки, направляемой через почту, а также посылкой в места спецпоселения специальных курьеров и связников». Через курьеров и агентуру среди спецпоселенцев-украинцев зарубежным центрам ОУН и бандеровцев удавалось связываться с лагерным подпольем и даже координировать деятельность подпольных групп и организаций.

Оперативный отдел Песчаного ИТЛ считал, что «в качестве связников оуновско-бандеровского подполья между лаготделениями и с волей служит некоторая часть работников хозорганов, общающихся с заключенными по работе (шофера, технадзор и другие), а в ряде случаев деклассированный элемент, особенно, из женщин».

Эти действия в ряде случаев парализовали оперативно-чекистские аппараты. Старые агенты не приходили на явки, очевидцы убийств отказывались от показаний, а иногда просто не являлись на допросы, предпочитая дисциплинарное наказание смерти от рук националистов. «Западники» обычно отказывались идти на вербовку, либо «завербованные агенты, как жаловались оперативники, становились двурушниками » и сами совершали убийства агентов МВД и МГБ. В роли боевиков выступали заключённые оуновцы, приговоренные к 20-25 годам заключения, поскольку они не боялись получать дополнительные сроки наказания.

Отношения украинских националистов с другими национальными группами складывались по-разному. Когда в 1952 году группировка западных украинцев вела борьбу за власть и ресурсы в Камышлаге, она столкнулась с объединённым сопротивлением «чечен» и «сук». «Западники» попытались расколоть противников, постаравшись взять чеченцев под своё влияние.

Известны конфликты западных украинцев с прибалтийскими группировками. Но в конце 1952 года, к примеру, в Дальнем лагере литовская группировка действовала по указанию бывших бандеровцев и согласовывала с ними убийство заключенного эстонца из лагерной обслуги. В конце 1951 года признаки возможной консолидации западных украинцев и прибалтов были отмечены в Речлаге.

Иногда попытки бескровно разделить сферы влияния и договориться полюбовно заканчивались безрезультатно, и борьба за власть приводила к столкновениям и убийствам. В октябре 1951 года в Речной лагерь из Песчаного лагеря прибыли две враждовавшие группировки - западных украинцев, осужденных за оуновскую деятельность и участие в бандах УПА, и «чечен» (к которой примкнули заключенные азиатской и кавказской национальности, в свое время обиженные заключёнными «бандеровцами»). Обе группы стремились расставить своих людей на административно-хозяйственных должностях в лагере.

Вскоре выяснилось, что обе стороны признают лишь одну форму компромисса - безоговорочные уступки конкурента. В результате конфликт привел к кровавому столкновению. Руководитель чеченской группировки и его телохранитель были убиты. «Чечены», выполняя предсмертное желание вожака, «чтобы рядом с моим трупом лежало 20 трупов «бандеровцев», совершили ряд ответных убийств.

В позиции и поведении группировок украинских националистов в лагерях прослеживалось сочетание двух мобилизующих факторов - «ненависть к Советской власти» и ненависть «вообще к русской национальности». Последнее могло сопровождаться тем, что «западники» старались приносить в жертву русских (Минеральный лагерь, март 1952-го), а в образе врага соединяли «русских, чекистов и секретное осведомление».

Враждебное отношение к русским могло объединять обычно враждебные этнические группы. Например, летом 1952 года в Песчаном лагере отмечалось появление «группировки из числа заключённых кавказских и восточных национальностей, поддерживающих тесную связь с бандеровцами, враждебно относящимися к русским».

Оперативники Минерального ИТЛ отмечали, что острие борьбы бывших оуновцев, составлявших до 60% населения лагеря, было направлено только против привилегированных «заключённых русской и других национальностей, используемых на работах в качестве лагерной администрации».

В свою очередь, русские заключённые отмечали, что украинцы всё-таки разбираются, кого убивать; что их террор направлен против стукачей . Украинские националисты вели «рубиловку» таким образом, чтобы отвести подозрения в огульном антирусском терроре. В марте 1952 года из Минерального лагеря сообщали, что убийствам заключённых сопутствовало «распространение лживых слухов и всякого рода надписей», имевших целью создание общего мнения о них как о «негодяях и приближённых к администрации лагеря». Лишь после такой подготовки совершалось убийство намеченной жертвы.

Отношения группировок заключенных в ГУЛАГе в известном смысле походили на отношения недружественных держав. Национализм не мешал обоюдовыгодным компромиссам. Абсолютных этнических границ не существовало в принципе, а взаимные пересечения и союзы вполне могли возникать не только на этнической, антирусской, но и на политической, антисоветской почве.

Когда в особом лагере №5 (Береговой) в конце 1951 года была раскрыта группа, готовившая групповой вооруженный побег, её руководителем оказался русский, осужденный за измену Родине во время войны на 25 лет, а среди его подельников - член подпольной организации украинских националистов, готовившей вооружённое восстание в случае нападения США на СССР.

В Степном лагере существовала группа, состоявшая из белорусско-украинских националистов, к которым примыкала группа заключенных из числа восточных украинцев и русских.

Весной 1952 года в Дубровлаге были отмечены попытки координировать действия русских и украинских политических заключенных. Авторитетный заключенный (русский), осужденный к 10 годам ИТЛ, пытался договориться с «западниками» о создании специальной группы для «систематического сообщения за пределы лагеря о положении заключённых», чтобы «помочь гражданам других стран распознать нашего «волка» и не дать им быть обманутыми».

К началу 1950-х украинские националисты «навели порядок» в ГУЛАГе, поставив себя в лагерях как привилегированную верхушку. Но этим они не удовлетворились, и занялись подготовкой восстаний.

Ожиданию «светлого праздника освобождения извне» (от США) сопутствовало широкое распространение повстанческих настроений. Практические выводы из международной обстановки прежде всего сделали украинские и (в меньшей степени, если судить по оперативным донесениям) литовские националисты.

В 1951-1952 годах среди украинцев-каторжан вовсю шли разговоры о кровавой мести коммунистам. Наиболее активная и решительная часть заключенных не только уповала на американцев, которые «придут и освободят нас из лагерей», но и призывала «поднять восстание в первые дни войны, чтобы самим освободиться из лагеря». «В район Воркуты, - говорили они, - достаточно выбросить один десант, а здесь в лагере мы должны быть готовы и в любую минуту двинуть лавину заключённых и каторжан на большевиков и стереть их с лица земли» .

В Дубравном лагере украинские националисты также распространяли «антисоветские провокационные слухи о близости войны англо-американского блока с Советским Союзом». Появлялись рукописные листовки антисоветско-повстанческого содержания с призывами к вооружённому восстанию заключенных», объединению в боевые группы «для вооружённого выступления и самоосвобождения, для борьбы совместно с американцами против советской власти».

Но «большая война» откладывалась. Среди радикальной части западноукраинского подполья можно было услышать: «Мы сами должны возглавить борьбу и соединившись с вольными и заключёнными других лагерей поднять восстание».

Весной 1952 года повстанческие настроения и действия были отмечены в Камышовом лагере, где бывшие члены ОУН, УПА и бандеровцы активно готовились к организации в лагере массовых беспорядков, нападению на охрану и освобождению из лагеря. Для этого западноукраинское подполье обладало достаточно разветвленной структурой. Был создан штаб, в который входили «служба безпеки», «служба техники», боевые группы и группы исполнителей террористических актов, политического воспитания и материального обеспечения.

«Служба безпеки» была связана со старшими бараков и дневальными, вела систематическое наблюдение за заключёнными, выявляла среди них секретных сотрудников МВД и МГБ с целью их убийства. Заключённых, посещающих лагерную администрацию или вызываемых для допросов и опознаний, оуновцы запугивали, терроризировали и подвергали пыткам. Штабу через вольных работников удалось наладить нелегальную связь со ссыльными западными украинцами, проживавшими в ряде городов Кемеровской области.

Аналогичная информация поступила в июне 1952 года из Песчаного ИТЛ. Там подпольная бандеровская группа, возглавляемая заключёнными, имевшими «большой опыт по руководству украинскими националистами на воле», также создала руководящий центр и группы агитации, разведки и снабжения.

Членов организации, дававших присягу и беспрекословно соблюдавших дисциплину, ориентировали не только на выявление и уничтожение агентуры МВД и МГБ, организацию вооружённых побегов с разоружением охраны, установление связи с националистическим подпольем на территории СССР и за кордоном. Стратегическая задача состояла в том, чтобы оторвать лагерное население от влияния администрации, идеологически и тактически подготовить его для «повстанческого выступления в удобном случае».

Новые стратегические цели, вытекавшие из надежды на втягивание СССР в третью мировую войну, сопровождались и изменениями в тактике заключённых. Подпольная группировка, прибывшая в поздней осенью 1951 года в Камышевлаг с этапом штрафников из Песчаного ИТЛ, не только немедленно начала обычную борьбу за власть и подготовку «рубиловки», но и стала инициатором одного из первых демонстративных и политически окрашенных протестных выступлений «западников». Беспорядки, начавшиеся «с массового пения националистических песен», вылились в организованное сопротивление целого барака службе надзора - препятствование водворению в изолятор трех заключённых, у которых обнаружили ножи.

«В лагерях выросли мощные, влиятельные, очень разнородные, обычно враждебные друг другу сообщества, группы и группировки. Они владели техникой контроля и манипулирования поведением «положительным контингентом». Если мы не установим твёрдого порядка, мы потеряем власть» , - резюмировал свое выступление в 1952 году на закрытом совещании министр МВД Круглов.

Но «наведение порядка» уже не помогало - по всему ГУЛАГу в 1952-53 годах поднималась волна восстаний зеков, руководство которых в основном осуществляли западные украинцы, литовцы, а также русские коллаборационисты (власовцы, полицаи и т.п.). Со смертью Сталина власть поняла, что единственный способ остановить восстание - это объявить амнистию заключённым, что и было сделано Берией в марте 1953 года. А в 1955 году были амнистированы и коллаборационисты - воевавшие с немецким оружием в руках против советской власти. Советская власть в данном случае фактически сдалась перед угрозой тотального террора со стороны єтой группі заключенніх.

Не все бандеровцы после войны были найдены и осуждены. Впрочем, и те, кто попал под суд, получили не самые долгие сроки заключения. Даже будучи за решёткой, бандеровцы продолжали борьбу и организовывали массовые восстания.

В период активной борьбы с УПА и ОУН в 1941 — 1949 годах по данным НКВД были проведены тысячи боевых операций, в ходе которых уничтожены десятки тысяч украинских националистов. Из УССР было выслано множество семей членов УПА, арестованы и выселены в другие регионы тысячи семей.

Один из известных прецедентов суда над бандеровцами - это показательный суд 1941 года над 59 студентами и учащимися Львова, заподозренных в связях с ОУН и в антисоветской деятельности. Самому молодому было 15 лет, старшему - 30. Следствие длилось примерно четыре месяца, было выяснено, что многие из молодых людей были рядовыми членами ОУН, однако студенты не признавали себя виновными и заявляли, что являются врагами советской власти. Первоначально 42 человека приговорили к смертной казни, а 17 хотели дать тюремный срок в 10 лет.

Однако Коллегия верховного суда в итоге смягчила приговор, и 19 осужденных были расстреляны, а другим дали сроки от 4 до 10 лет лишения свободы. Одну из студенток депортировали за границу.

Также можно вспомнить об упоминании украинских националистов на знаменитом Нюрнбергском процессе. Генерал Лахаузен, выступавший как свидетель, прямо заявлял, что украинские националисты сотрудничали с немецким правительством: «Эти отряды должны были осуществлять диверсионные акты в тылу врага и организовывать всеобъемлющий саботаж».

Впрочем, несмотря на очевидные свидетельства участия бандеровцев и других членов расколовшейся ОУН в борьбе с Советским Союзом, украинские националисты не были подсудимыми на Нюрнбергском суде. В СССР даже не был принят закон, осуждавший ОУН и УПА, но борьба с националистическим подпольем продолжалась до середины 1950-х, и являлась, по сути, отдельными конкретными карательными актами.

Те из ОУН и УПА, кто выжил в кровопролитных боях с советскими войсками и не были осуждены на смертную казнь, в основной массе отправлялись в ГУЛАГ. Типичная судьба осужденного бандеровца — это 10 лет лишения свободы в иркутских, норильских и других лагерях ГУЛАГа. Впрочем, за работу в лагере выплачивали зарплату и даже зачитывали лагерный труд, как рабочие дни.

Огромная масса коллаборационистов, сотни тысяч человек, представляли собой серьезную силу. Неудивительно, что после суда и нескольких лет ссылки в лагерях они организовали серию мощных восстаний.

Основную силу представляли собой оуновцы, однако в организации беспорядков участвовали также прибалтийские партизаны и русские каратели. Ссыльные украинские националисты имели грамотно выстроенную иерархию, аналог той, что была в действительности на воле, и потому им удалось сначала побороть «блатных», а затем, применив уже опробованные на практике навыки организации подполья и конспирации, попытаться освободить нескольких заключенных и устроить беспорядки.

Заключенные в лагерях вспоминают: «Мы радовались, когда было сообщено о смерти Сталина в марте 1953 года. В мае 1953 года, два месяца спустя, вспыхнуло восстание в Норильском Горлаге. Я думаю, что это восстание было началом долгого процесса отмирания сталинщины, который на тридцать лет позже привел к развалу советской власти и Советского Союза. Макс и я приняли активное участие в этом восстании, основной движущей силой которого были украинцы Западной Украины, сторонники Степана Бандеры».

В дальнейшем в лагерях именно осужденные оуновцы устраивали забастовки и отказывались выдавать уголь без выполнения необходимых для них требований, к примеру, амнистий. Бандеровцам после нелегких переговоров все же удалось добиться некоторых льгот: им постановили 9-часовой рабочий день, разрешили свидания и переписку с родными, перевод заработанных денег семьям, увеличение зарплат. Однако заключенные хотели только одного — освобождения. Их забастовки были жестоко подавлены, ценой жизни десятков заключенных. Впрочем, это было только начало. Продолжавшиеся смелые выходки бандеровцев в лагерях привели к тому, что в 1955 году им объявили амнистию в честь 10-летия Победы.

Согласно официальным документам, на 1 августа 1956 года более 20 тысяч оуновцев возвратились из ссылки и тюрем в западные земли СССР, в том числе 7 тысяч — во Львовскую область.

Солженицын называл это восстание советских заключенных крупнейшим за всю историю ГУЛАГа. По разным оценкам, в результате подавления сорокадневного сопротивления свыше 5 тысяч узников отделения Степлага, расположенного в казахстанском поселке Кенгир, погибло от 46 (официальная статистика) до нескольких сотен осужденных.

Восставших зеков усмиряли при помощи танков Т-34.

Причины бунта

Мятеж заключенных произошел спустя год после смерти Сталина, в мае – июне 1954 года. У осужденных ГУЛАГа, наслышанных о бериевской амнистии, крепла надежда на ослабление режима содержания в лагерях и пересмотр их дел. Еще одно немаловажное обстоятельство, отчасти спровоцировавшее бунт в кенгирском отделении Степного лагеря, – соседство мужских и женского лагпунктов. Разнополые заключенные стремились к более плотному общению, что не дозволялось администрацией. Более десятка зеков в Кенгире были застрелены при попытке прорваться на женскую зону.

Однако ущемление свободы взаимоотношений находившихся в заключении женщин и мужчин было хотя и важной, но не основной причиной восстания осужденных – беспредел со стороны охраны и лагерной администрации, многочисленные бессудные убийства и издевательства над заключенными постепенно накаляли градус возмущения отчаявшихся зеков.

Лопнувший нарыв

Бунтарское настроение зрело с зимы 1953 года, когда охраной в Кенгире немотивированно были застрелены несколько заключенных. В конце апреля следующего года, чтобы несколько усмирить возроптавших зеков, в одно из трех отделений лагеря этапировали порядка 500 уголовников. Разнонациональный костяк сидельцев Кенгира составляли националисты, осужденные за коллаборационизм, и таким способом администрация учреждения планировала подавить зарождающееся среди лагерников сопротивление. В середине мая произошел еще один инцидент с расправой над заключенными – часовой застрелил 13 человек и более 30 ранил (пятеро из них впоследствии скончались). Как потом установила проверка, огонь на поражение воин открыл без всяких на то оснований.

На следующий день более чем пятитысячный лагерь восстал. Среди бунтовавших, к слову, было свыше 40% женщин. Около 80 свидетелей Иеговы в бунте не участвовали – иеговисты посчитали сопротивление властям не богоугодным делом. Мятеж продолжался больше месяца, с 16 мая по 26 июня.

Крепкая организация

Такая сравнительно большая продолжительность сопротивления плохо вооруженных зеков объясняется тем, что группа активистов изначально постаралась по возможности хорошо организовать бунт и четко выстроить систему действий мятежников. Зеки уже на третий день создали комиссию, в которую вошли наиболее толковые представители всех трех лагпунктов отделения кенгирского лагеря. Задачей этого органа было вести переговоры с делегацией от правительства СССР. Возглавлял комиссию К. И. Кузнецов, в прошлом полковник советской армии. Капитон Иванович после подавления мятежа отсидел до 1960 года и вышел, хотя изначально его приговаривали к расстрелу, замененному в итоге на 25 лет лишения свободы.

Система управления у восставших была по максимуму структурирована: действовали подразделения, отвечающие за безопасность, поддержание внутреннего порядка, пропаганду и конспирацию, за снабжение и медпомощь, за изготовление кустарным способом оружия, взрывчатки и добычу водорода (зеки запускали на волю спецзонды для оповещения населения о том, что происходит в лагере, призывали поддержать мятеж).

Осужденные из доступных деталей собрали собственный радиоузел и регулярно вещали на территории лагеря, отбивали «морзянку» на волю. Специальная группа рупористов озвучивала требования мятежников и агитировала других зеков. Выпускались разнообразные рукописные агитационные материалы.

Подавление сопротивления

Восставшие требовали ни больше, ни меньше – приезда членов Президиума Центрального Комитета партии, хотели привлечь внимание к тому, что творится в лагере, руководства страны. Отчасти им это удалось – о бунте «наверху» знали, в курсе были и министр МВД, и генпрокурор Советского Союза, и председатель Совмина. Вот только идти на кардинальные уступки зекам никто из чиновников не собирался.

Заключенные отказывались выходить на работу, начали устанавливать контроль над зоной, захватили СИЗО и штрафбарак, откуда освободили находившихся там зеков, а также склады с продовольствием и вещами, хозпомещения. Неоднократные попытки усмирить бунтовщиков, предпринимаемые руководством лагеря и чиновниками ГУЛАГа, приводили к переменным успехам. Мятежники выдвигали ряд требований по ослаблению режима содержания в лагере и пересмотру их дел. Частичные поблажки, на которые пошли московские переговорщики, проблему не сняли.

В Кенгир тем временем прибывало подкрепление из числа военнослужащих, съезжались и высшие чины местной партийной элиты, столичного руководства ГУЛАГа и МВД. Среди зеков проводилась массированная разложенческая работа, координируемая лично министром МВД СССР и Генеральным прокурором Советского Союза.

Степлаг из-за бунта в кенгирском лагере срывал планы по добыче руды, и это обстоятельство ускорило развитие событий. В конце июня в Кенгир воинским эшелоном были доставлены пять танков Т-34, а на территорию лагеря ввели войска. В первом часу ночи 26 июня начался штурм бараков. Как писал Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ», сопротивлялся, главным образом, «бандеровский» третий лагпункт. Зеки отбивались тем, что располагали – заточенными арматурами, пиками, у них были и самодельные гранаты. Но организованного сопротивления атакующим не оказали – жертв со стороны военнослужащих не было. Танки по ним стреляли холостыми. Мятежников расстреливали из автоматов, давили гусеницами и травили собаками.

В первые же дни после подавления мятежа заключенные лагпунктов третьего отделения кенгирского лагеря вышли на работу. Актив бунтовщиков арестовали, многих разбросали по другим лагерям. Из семерых руководителей восстания, приговоренных к смерти, расстреляли двоих, остальным дали максимальные сроки лишения свободы.

Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.) Сидоров Александр Анатольевич

«Ще не вмэр Степан Бандера»: украинские националисты в истории ГУЛАГа

Другая категория «боевиков» из числа зэков - так называемые «бандеровцы», то есть участники националистического повстанческого движения, развернувшегося во время Великой Отечественной войны на территории Западной Украины одновременно против фашистских и советских войск. Продолжалось оно и после войны: подавить выступления бандеровцев удалось только к концу 40-х годов.

Часть исследователей истории ГУЛАГа (Солженицын, Росси и др.) пытается в своих работах доказать, что именно украинские националисты возглавляли в советских лагерях движение сопротивления как уголовникам, так и администрации. Некоторое время разделял эту точку зрения и автор настоящего исследования. Однако при более серьёзном изучении вопроса её пришлось изменить. Заставили это сделать и беседы с бывшими лагерниками, и мемуары бывших узников ГУЛАГа, и критический анализ ряда публикаций.

Прежде всего, следует учитывать, что на деле значительную часть так называемых «бандеровцев» составляли вовсе не бойцы ОУН (организации украинских националистов) или других ей подобных армий, а жители Западной Украины, оказавшиеся в зоне действия повстанческих формирований и поневоле вынужденные оказывать им помощь. В ГУЛАГе они представляли собой реальную силу лишь тогда, когда попадали под влияние настоящих бандеровцев. Но даже из настоящих бандеровцев в ГУЛАГе поначалу оказывались далеко не самые «идейные» и отчаянные. Таких вешали на месте: сопротивление «москалям» на Западной Украине отличалось особой жестокостью, с такой же жестокостью оно и подавлялось. Следует также отметить, что сторонники Бандеры могли представлять собой более или менее реальную силу только в особлагах - спецлагерях, где содержались почти исключительно политические заключённые и очень редко - уголовники.

Однако далеко не сразу и не всегда украинские «за?хидники» («западники»), как называли националистов зэки, попадали в «политические» лагеря (особлаги были созданы только в 1948 году). Многих из них судили по «бандитской» статье и бросали в разношёрстную арестантскую среду. Здесь они были не такими «героями», как хотел бы их представить Александр Солженицын.

Хотя, по свидетельствам нескольких «сидельцев» 40-х годов (из уголовного «сословия»), бандеровцам действительно часто давали ироническое прозвище «гэрой». Так и кликали: «Эй, гэрой, пидь до мэнэ! Да швыдко!» Таким образом высмеивалось известное приветствие украинских националистов: традиционное обращение «Слава гэроям!» и отзыв «Гэроям слава!»

На самом деле со стороны арестантского общества к «западникам» отношение было не слишком доброжелательное. Во-первых, держались они обособленно, как и прибалты, выказывая нередко явную неприязнь к русским - коих в ГУЛАГе было всё-таки большинство.

(Этот агрессивный национализм сохранился до сегодняшних дней; ныне Степан Бандера объявлен национальным героем Украины и детишек учат декламировать милые стишки:

Ще не вмэр Степан Бандера,

Ще живы гэрои,

Ще не довго москалёви

Спати у спокое!)

Во-вторых, в немалой степени сказывалось и традиционное пренебрежительно-издевательское отношение заключённых к «хохлам», то есть коренным украинцам. Это отношение основывалось не на национализме и было характерно не только для русских. Дело в том, что значительная часть и лагерного начальства, и особенно надзирателей подбиралась из жителей Украины. Даже само жаргонное слово «вертухай» (надзиратель, охранник) происходит от украинского «вертухаться» - вертеться, дёргаться, сопротивляться. «Нэ вэртухайсь!» - было любимой присказкой надзирателей-«хохлов». (Позже весёлый арестантский народ даже переделал Коми АССР, где было множество лагерей, в Коми УССР, а Ханты-Мансийский национальный округ - в Хохло-Мансийский…). Естественно, подобное отношение к малороссам вообще очень быстро перешло и на бандеровцев. Особенно усердствовали «блатари». По их собственным признаниям, «хохлов» «дербанили» и «курочили» даже больше и охотнее, чем «политиков».

На первых порах это было достаточно легко, поскольку органы НКВД в борьбе с националистами пытались лишить тех поддержки населения и поэтому обрушивали репрессии нередко именно на мирных жителей (так или иначе действительно вынужденных помогать партизанам, поскольку те не жалели ни чужих, ни своих). Украинские крестьяне становились для уголовников лёгкой добычей.

Обратимся к свидетельству Льва Копелева:

Под нами сидели, теснились на скамьях, крючились на полу «западники», тоже ехавшие из Бреста. Угрюмый плечистый старик Григорий… при немцах был сельским старостой. Трое жителей из одного местечка - механик Иващук, учитель Петро Семенович, плотник Иван были арестованы как члены подпольной бендеровской организации «Союз волков». Такой организации никогда не существовало. По их словам, всё придумал бывший гимназист Стась. Он тоже ехал с нами. Иващук и Петро Семенович рассказывали…, этот Стась был в местечке полицаем, «застрелив двух евреев и одного русского пленного…через это боявся шибеницы (виселицы) и чтоб заробить себе ласку от НКВД, придумав той союз волков и нас, своих суседов, загнав в Сибирь, пся крев…».

…Алик и Коля (уголовники из «блатных». - А.С.) вскоре начали «проверять» вещи своих соседей. И тогда широкий, как медведь, Герасим, хваставший, что имел трёх Георгиев, как самый геройский пластун-разведчик, Иващук - задира и матерщинник, уверявший, что «ничого и никого не боявси», жадный Стась, бережно паковавший любую тряпку…и спокойный, задумчивый Петро Семенович, и плечистый Иван и двое долговязых полещуков - настоящих бендеровцев… - все покорились безропотно двум мальчишкам, которые их начали «курочить» - грабить.

Иващук поначалу попытался было возразить… Алик коротко ткнул его в кадык: - Не дыши, падло.

…Когда я сверху услышал возню и спросил, что там происходит, Федя-Нос доверительно улыбнулся:

- Это их личные дела. Вы не мешайтесь, майор… Эти сидорполикарпычи вам кто? Они б вас самого без соли схавали. Я этих гадов знаю. За тряпку убьют человека, за кусок сала душу вытянут. Вот вы, фронтовик, а разве ж они вас жалели, что вы голодаете?..

Капитан и Петя-Володя поддержали.

- Правильно… Вот мы солдаты, ну ещё Герман Иванович, как хороший русский человек… - мы одна компания. А эти ж вправду волки. Ты смотри, какие у них сидоры, полные, сухари и сало, так они разве когда поделились…

Герман Иванович… шептал мне:

…Володька торжествующе хихикал и оглашал «сводки с комментариями»:

- Сала два, нет, три куска - кил на шесть тянет… Ах ты, бендера сучья, жалился, ему пайки мало… прохаря хромовые! Ах ты, полицейская морда, в лагерь, как на парад, едет… («Хранить вечно»)

Мы специально приводим столь большую цитату. Из неё ясно видно, что и у «блатных», и у «бытовиков», и у «политиков», и у «вояк» - у всех были причины негативно относиться к «западникам». Так что организовать какое-то «движение сопротивления», повести за собой арестантов в лагерях эти люди при всём желании не могли. Никто бы просто не пошёл. Чаще всего бандеровцы сами пытались примкнуть к своим вчерашним врагам - «воякам» из так называемых «природных русаков», чтобы как-то защититься от беспредела «уркаганов».

Однако постепенно, с активизацией действий по разгрому антисоветского подполья и партизанского движения на Западной Украине в ГУЛАГ стали вливаться всё более многочисленные потоки «захидников». Причём теперь они шли прямиком в особые лагеря, созданные преимущественно для «политиков». Здесь у них была большая возможность сплотиться и развернуться. Возможно, именно об этих «славных парнях», «пробудивших лагерную спячку» и «поднявших арестантов на борьбу за свои права», писал Александр Солженицын? Что же, обратимся к свидетельствам тех узников ГУЛАГа, которые отбывали наказание в тех же местах, что и создатель романа «Архипелаг ГУЛАГ».

Вот как характеризует украинских националистов Ян Янович Цилинский, сидевший в начале 50-х в одном из особых лагерей Казахстана - Степлаге:

Собравшаяся в лагере бандеровская община представляла собой необузданную и дикую силу. Образовательный ценз большинства этих людей не превышал начальных классов общеобразовательной школы. Попадались и неграмотные. Большинство составляли крестьяне, которые сами не принимали никакого участия в вооружённой борьбе. Некоторые помогали «лесным братьям» едой и одеждой, а другие боялись их не меньше, чем чекистов. В лагере крестьянская масса оказалась в полном подчинении у боевиков. Они составляли ядро общины и задавали тон в сообществе. Настрой боевиков определялся путём, ими пройденным. Степан Бандера учил своих сподвижников:

- Ша, наша власть должна быть страшной!

И она стала чудовищной.

Во имя великого национального дела людей рубили топорами, сжигали живьём и умерщвляли удавками-закрутками. Они представляли собой доморощенное орудие убийства, своеобразный символ движения. Террор был направлен не только против «совитив» и «схиднякив», но и против своих же братьев по повстанческой армии, заподозренных в нестойкости, и против мирного населения Западной Украины, на земле которой поднялись синежёлтые и чёрно-красные знамёна бандеровского движения.

Оставшись с весны 1945 года один на один с чекистской силой, бандеровцы изнемогали в неравной борьбе. Ожесточение и жестокость с обеих сторон не знали пределов. Захваченных украинцев-западников ждала смертная казнь через повешение, определённая специальным Указом. Бандеровцы не устояли. Остатки разбитых отрядов оказались на каторге. Среди побеждённых попадались люди, пропитанные антисемитизмом… Кое-кто из бандеровцев запятнал себя участием в акциях геноцида, проводимого гитлеровцами и направленного против еврейства. («Записки прижизненно реабилитированного»).

Вот этих людей Солженицын и ряд других «объективных исследователей» ГУЛАГа хотели бы видеть в ореоле «героев» и «идейных вдохновителей» лагерного движения сопротивления. Что совершенно естественно в контексте догматической антисоветской и антикоммунистической направленности таких работ. Но даже Дмитрий Панин, участник одного из восстаний в лагере особого режима, куда больший антисоветчик, нежели уважаемый Александр Исаевич, - и тот вынужден дать в своих воспоминаниях малопривлекательный портрет бандеровских «героических парней»:

…Тюрьма была набита нашим братом с нашего лагпункта и западниками - бандеровцами то есть - и хохлами и украинцами, с другого лагпункта. Сидели люди вперемешку. В эту ночь запрет с посылок был снят, и всем, кто их получил, их выдали. В большинстве своём это были западники, потому что у них колхозы ещё не утвердились, и пока было салъцо и маслецо. И началось дикое обжорство, которое продолжалось всю ночь. Обо мне и Юсупе, азербайджанском татарине, с которым я как-то подружился, забыли, не предложили нам ни кусочка… («Мысли о разном»)

Добавим: действие происходит после разгрома зэковского восстания, в котором принимали участие и «русаки», и бандеровцы! Правда, они содержались в отдельных лагпунктах (любопытный штрих!), но теперь-то их бросили в одну камеру! Казалось, бы, собратья по несчастью; но, видимо, у «захидников» были свои понятия о «братстве»…

Но это ещё цветочки. Вот что рассказывает Панин далее:

На пересылке в Омске наши западники себя показали. Обычно всё-таки грабителями были «друзья народа» - уголовники. Но оказалось, что наши бандеровцы - почище их. Они начали потрошить бытовиков, несмотря на то, что совсем недавно обожрались своими посылками, и потрошили их ничуть не хуже, чем самые отпетые уголовники… Подавляющее их большинство была молодёжь, которая в лесах привыкла к автомату и разнице в обхождении не научилась. Пытались мы как-то бандеровцам это внушить, но не знаю, насколько удалось. («Мысли о разном»)

У нас есть свидетельства того, что «учить» бандеровцев приходилось не только словом. Эти здоровенные, злые, туповатые сельские парни представляли опасность только для беззащитных интеллигентов и других мирных арестантов. «Автоматчики»-«вояки» из «природных русаков» не рассматривали их как слишком серьёзную силу. И не только они.

Николай Кекушев, участник кенгирского восстания (о нём речь пойдёт позже), мимоходом даёт понять, каково было истинное положение вещей. Он описывает эпизод с японским самураем Мацумото, которого арестанты называли просто Микки:

В столовой не хватало табуреток. Микки, как всегда, прибежал туда раньше меня и занял две табуретки. Один из западных украинцев, здоровенный, неуклюжий и малоподвижный парень, вырвал одну из табуреток. Микки схватил его за руку и вывел из столовой. Потом Микки объяснил, что в столовой драться нехорошо. Спор решили разрешить поединком. Как потом рассказывали очевидцы, не прошло и минуты, как «западник» лежал на земле. Микки погрозил ему пальцем и вернулся в столовую. Вскоре появился смущённый украинец. Микки показал на него пальцем и покачал сочувственно головой… («Звериада»)

Спору нет: в особых лагерях украинские националисты принимали деятельное участие и в уничтожении «стукачей»-доносчиков, и в выступлениях против администрации за права арестантов. Но преувеличивать их реальную роль и тем более ставить во главу этого движения, нам думается, было бы большой ошибкой. В основной своей массе арестантский народ не любил бандеровцев, причём нередко эта нелюбовь проявлялась в конкретных действиях и словах. Украинский национализм представлял собой (да и ныне представляет) отвратительное явление. От этого никуда не денешься, и это не оправдать никакими ссылками на жестокое подавление повстанческого движения на Западной Украине.

Роль арестантов из числа прибалтийских повстанцев - так называемых «лесных братьев» - тоже не была в лагерном сопротивлении ведущей. Поэтому особо мы на ней не останавливаемся. Дело в том, что когда в 1944 году в Прибалтике (в первую очередь в Литве) вспыхнула борьба против возрождающейся здесь Советской власти, её возглавили те, кто состоял в сформированных гитлеровцами националистических воинских подразделениях и полиции. Терять этим людям было нечего: руки у них были по локоть в крови. Лишь позже к ним присоединилась часть местного населения - в ответ на жестокие карательные акции, проводимые чекистами.

Ответом была массовая депортация населения Прибалтики (в Литве - до четверти коренного населения). Однако далеко не все оказались в лагерях: большинство стало спецпереселенцами. Кроме того, репрессиям подверглись не только боевики, но и интеллигенция, католическое духовенство, крестьяне и т. д. Как отмечают узники ГУЛАГа, прибалты даже из числа «лесных братьев» (часть из которых в обычной жизни была мирными обывателями) в лагерях были дисциплинированными арестантами, добросовестно трудились на самых тяжёлых работах. Не исключено, что определённую роль в сдерживании агрессивности многих из них играло то обстоятельство, что власть фактически держала в качестве заложников семьи многих из них (выселенные в отдалённые районы Союза ССР и находившиеся под жёстким контролем НКВД). К тому же прибалтийские партизаны в большинстве своём страстно ненавидели русских и держались особняком. Даже те из них, кто знал русский язык, часто отказывались на нём разговаривать. Так что, попадая в лагеря, эти люди не представляли реальной угрозы ни для уголовников, ни для администрации.

Однако со временем, уже в особых лагерях, «лесные братья» в меру сил подключались к массовым выступлениям арестантов, поддерживая «вояк» и «западников». Все эти три наиболее активные группы объединяла общая ненависть к властям. Но такой союз был временным, поскольку ненависть прибалтов и малороссов имела ярко выраженную националистическую окраску, а «природные русаки» боролись даже не с идеологией, а с режимом. Сталинскую диктатуру и ужасы ГУЛАГа в то время многие из них в лучшем случае воспринимали как «извращение правильного курса»…

ИЗ ДОКЛАДА

МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

С. КРУГЛОВА

Товарищу Сталину И. В.

За март месяц 1946 г. в западных областях Украины ликвидировано 8360 бандитов (убито, окружено, явилось с повинной)… Погибло партийного, советского актива, офицеров и солдат МВД, МГБ и Красной Армии более 200 человек.

Литовская ССР. Уничтожено бандитов 145, явилось с повинной 75, задержано - 1500 человек… За месяц в республике зафиксировано 122 бандитских проявления. Погибло актива и бойцов МВД, МГБ и Красной Армии - 215 человек…

Из материалов архива КГБ СССР

В течение 1944 - 46 гг. органы безопасности ликвидировали силы «Союза литовских партизан» и «Армии свободы Литвы», в частности, два состава «верховных штабов», десятки окружных и уездных «командований» и отдельных бандформирований…

После решительных ударов, нанесённых органами госбезопасности и отрядами защиты народа, «лесные» убедились в невозможности остановить утверждение советской власти в республике и расширили бандитско-террористическую деятельность. 1946 г. стал самым кровавым в послевоенной истории Литвы: 6112 человек погибли от рук бандитов.

Пытаясь лишить бандитские группы поддержки местных жителей, правительство пошло на очередной произвол - выселение родственников активных националистов.

В период 22–23 мая 1948 г. (Постановление СМ СССР от 21 февраля 1948 г.) выселено 11345 семей активных участников вооружённого националистического бандподполья и кулаков, общим количеством 39766 человек…

В период с 25 по 28 марта 1949 г. (Постановление СМ СССР от 29 января 1949 г.) выселено 6845 семей кулаков и 1972 семьи бандитов и националистов, общим количеством 29180 человек…

Эти жёсткие меры в совокупности с операциями по выявлению бандформирований и пресечению их деятельности позволили в основном покончить с националистическим террором в Литве только к 1953 г…

Главную силу литовского националистического подполья в последние месяцы войны и послевоенные годы составляли вооружённые банды по 25–30 человек, многие из которых носили военную форму, имели армейскую структуру…Укрываясь в лесах, бандиты совершали массовые диверсионно-террористические акты, грабили и убивали мирных жителей…

Всего жертвами националистического террора на территории Литвы в 1944–1956 гг. стали 25.108 человек убитых, 2.965 раненых. В том числе литовцев - 21.259 убито, 2.965 раненых. Дети до 16 лет - 993 убито, 103 ранено. Дети до 2 лет - 52 убито, 15 ранено.

Из книги Внешняя разведка СССР автора Колпакиди Александр Иванович

Украинские националисты В книге Александра Севера «Русско-украинские войны» подробно рассказано о том, как украинские националисты на протяжении нескольких веков с маниакальной настойчивостью пытаются поссорить два братских народа и стать вассалами Запада.В

Из книги Расправа над СССР - предумышленное убийство автора Буровский Андрей Михайлович

Степан Бандера и бандеровщина Именно идиотская политика ополячивания привела к явлению, которым в СССР долго пугали маленьких детей – к так называемой «бандеровщине». Когда в 1918 году, в пламени мировой войны, распалась Австро-Венгрия, все ее народы получили свою

автора

Глава 6 Украинские националисты сегодня Националистические организации благополучно существуют на западе Украины и по сей день. Можно утверждать, что сепаратистские настроения на Западной Украине не были бы столь сильны, если бы их целенаправленно не раздували те, кому

Из книги Вся правда об Украине [Кому выгоден раскол страны?] автора Прокопенко Игорь Станиславович

Украинские националисты в Грузии В ночь на 7 августа 2008 года из пограничных с Южной Осетией сел Никози и Эрнгети грузинская дальнобойная артиллерия начала обстрел южной окраины Цхинвала. Огонь велся из реактивных систем залпового огня «Град» и минометов. На спящий город

Из книги Русско-украинские войны автора Север Александр

Украинские националисты Интересная получается картина. Как этническое государство Украина появилась лишь в начале прошлого века. До этого времени сначала была Киевская Русь, затем православное население Великого княжества Литвы и Речи Посполитой, которое постепенно

Из книги «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова автора Смыслов Олег Сергеевич

10. Украинские националисты: Бандеровцы, Мельниковцы, Бульбовцы Украинская повстанческая армия (УПА) была создана бандеровцами в марте месяце 1943 г. В ее состав также вошла ранее созданная оуновцами украинская полиция – «Шуцманшафт».Немцы всегда знали стоянки УПА, но мер

автора Андреев Александр Радьевич

Степан Андреевич Бандера. Энциклопедическая справка Степан Андреевич Бандера (1909–1959), лидер Организации Украинских Националистов, председатель исполкома ОУН. В 1934 году за организацию покушения на министра иностранных дел Польши приговорен к смертной казни, замененной

Из книги Степан Бандера, лидер ОУН-УПА в документах и материалах автора Андреев Александр Радьевич

Степан Андреевич Бандера. Моя биография

Из книги Степан Бандера, лидер ОУН-УПА в документах и материалах автора Андреев Александр Радьевич

Степан Бандера. Жизнеописание вождя Организации Украинских Нацоналистов Степан Андреевич Бандера родился 1 января 1909 года в селе Старый Угринов Каушского повета в Галичине (ныне Калушский район Иваново-Франковской области), которая до конца октября 1918 года входила в

Из книги Степан Бандера, лидер ОУН-УПА в документах и материалах автора Андреев Александр Радьевич

Украинские националисты не являются ни шовинистами, ни империалистами Мы не шовинисты. Борясь за украинское государство, мы боремся только за осуществление нашим народом тех прав, которыми уже давно пользуется огромное большинство народов мира и которые давно признаны

Из книги Аналітична історія України автора Боргардт Олександр

5. Степан Бандера Степан Бандера (1909–1959), голова і душа Третіх Визвольних Змагань, народився 1 січня 1909 в селі Старий Угринів, Калушського повіту, ще під Австро-Угорською монархією.Батько, угринівський священик Андрій Бандера (греко-католицького віросповідання) походив

автора Бердник Мирослава

Глава 5. Украинские националисты и спецслужбы Запада

Из книги Пешки в чужой игре [Тайная история украинского национализма] автора Бердник Мирослава

Украинские националисты в оперативных играх спецслужб Вернемся к ЗП УГВР. Специально для связи с американской разведкой эта организация послала в Париж своего представителя Мирослава Прокопа, который встречался там с сенатором США Вандербильдом. А в 1947–1948 годах член

Из книги Без права на реабилитацию [Книга І, Maxima-Library] автора Войцеховский Александр Александрович

Безродный Е. Ф Степан Бандера В украинском народе бытует предание, от которого стынет кровь. Это предание о нечеловеке Марко, который любил питаться живой кровью и однажды, не дрогнув, он вырвал сердце из груди своей матери. Зверя этого народ назвал Марком Проклятым.

Из книги Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории автора Бунтовский Сергей Юрьевич

Украинские националисты в Донбассе как пособники фашистских оккупантов (Глава основана на материалах, любезно предоставленных донецким историком Алексеем Мартыновым)Нынешняя украинская власть любой ценой пытается переписать историю нашего государства, что бы в

Из книги Украина. Сон разума автора Калинина Асия

1. Степан Бандера Ну а теперь вернемся к Украине. Рассмотрим невидимую реальность, ту самую - метафизическую, скрытую.Древнегреческий мыслитель Пифагор оставил нам способ проникновения в мир этой невидимой реальности. Биополе - ее часть.Не откладывая в долгий ящик,

Украинских бандеровцев зачищала главным образом советская контрразведка СМЕРШ. По официальной статистике, на Западной Украине к 1953 году были убиты свыше 150 тысяч оуновцев, еще более 100 тысяч арестованы.

Как рассказывали ветераны-красноармейцы, с пленными бандеровцами они поступали сообразно с их настроениями. Сильно идейных, которым основательно промыли мозги, отправляли в тыл, с ними работали спецслужбы; большая часть из них потом попадала в ГУЛАГ. Тех же, кого заманивали в лесные отряды обманом или загоняли угрозами и кто не участвовал в зверствах, особо не трогали

По воспоминаниям одного из сотрудников СМЕРШа, у оуновцев была четкая система организации отрядов. К примеру, в отделе особого назначения взращивали кадры для ОУН (УПА): наблюдателей, связных и разведчиков, а также младший медперсонал. В отдел входила так называемая «сотня отважных девушек» – медиков. Их смершевцы в плен не брали принципиально, расстреливали на месте, поскольку эти «сестры милосердия» были настоящими садистками: нарабатывая практические навыки оказания медпомощи раненым, они тренировались на пленных красноармейцах, ломая им руки и ноги, чтобы научиться накладывать шины, или полосуя их ножами, изучая полевую хирургию и способы сшивания ран.

Власовцев люто ненавидели

Поэтому они сдаваться не хотели, догадываясь о том, что их ждет в плену. Самые красноречивые свидетельства обращения с пленными солдатами РОА – это рассказы ветеранов Великой Отечественной. Как вспоминал один солдат, власовцев они ненавидели, не разбирая, по какой причине те переходили на службу к гитлеровцам – руководили ли предателями идейные соображения или банальные шкурные интересы. Ветеран ВОВ стал очевидцем такой сцены: танкист, увидев колонну пленных власовцев, завел свою «тридцатьчетверку» и начал их давить, пока его не остановили. Потом этого мстителя судил трибунал.

Часто пленных власовцев хорошенько лупили перед тем, как отправить в СМЕРШ. А случалось, что пленных солдат РОА расстреливали просто из «тактических» соображений. По воспоминаниям другого ветерана ВОВ, при освобождении Пиллау (это под Калининградом, ныне город Балтийск) наши войска напоролись на подразделение власовцев численностью порядка 500 человек. Прижатые к морю, они сдались. Командиру батальона пришлось решать, что с ними делать. Наши наступали, и возиться с таким количеством пленных, превышающим численность самого батальона, означало бы срыв операции. Комбат оставил в своем распоряжении взвод, а батальону приказал двигаться дальше. Отделив около 20 власовцев, взвод расстрелял всех остальных. Выжившая двадцатка под дулами автоматов потом стаскивала трупы в море.

Одному из ветеранов войны пришлось конвоировать свыше 40 власовцев-калмыков в составе группы из 7 человек охраны. По пути конвоиры смекнули, что калмыки на своем языке договариваются о побеге. Охранники взяли оружие наизготовку. Калмыки поняв, что их намерения раскрыты, кинулись врассыпную. В итоге 18 пленных уложили из ППШ насмерть, остальных беглецов удалось собрать.

Как вспоминал руководитель отряда, конвоиров потом долго допрашивали особисты, но выручило то, что пленными были именно власовцы. Если бы на их месте оказались бы немцы, то, скорее всего, трибунала охранники не миновали.